они, распространяя превратныя понятія и расположенія въ народѣ, были косвенными причинами смерти Сократовой. Еще иначе намѣреніе Платона при изложеніи этой бесѣды опредѣляется Нитшемъ, по мнѣнію котораго, Платонъ въ своемъ Іонѣ хотѣлъ доказать, что друзья поэтовъ и рапсодистовъ, слушая ихъ, не принимаютъ въ себя ничего, кромѣ яда, отравляющаго ихъ души страстями, и что истинное искуство и знаніе пріобрѣтается только путемъ философскаго размышленія, а не слѣпымъ раздраженіемъ душевныхъ силъ. Такимъ образомъ, основную мысль Іона Нитшъ поставляетъ въ непосредственную связь съ ученіемъ Платона, изложеннымъ въ его Государствѣ (l. X, p. 598. C. D): но не такой взглядъ на Іона виденъ у Штальбома. Нисколько не сомнѣваясь въ томъ, что Іонъ принадлежитъ Платону, онъ главнымъ побужденіемъ къ изложенію этого діалога почитаетъ желаніе научить, что родъ энтузіазма, или восторга, возбуждаемаго не внутреннимъ движеніемъ души, а внѣшнимъ вліяніемъ поэтической гармоніи, подъ которымъ находятся рапсодисты, происходитъ не отъ знанія искуства, а отъ случайнаго расположенія, и однакожъ ведетъ къ притязанію мудрости, какъ будто восторгающійся такимъ образомъ въ самомъ дѣлѣ обладаетъ точнымъ и тонкимъ знаніемъ тѣхъ вещей, о которыхъ рапсодируетъ по твореніямъ поэтовъ. А отсюда, по намѣренію философа, должно вытекать заключеніе, что этому, внѣшно возбуждаемому энтузіазму надобно приписывать немного цѣны. Но такъ какъ Платонъ почти во всѣхъ своихъ сочиненіяхъ философское ученіе объ извѣстномъ предметѣ обыкновенно соединяетъ съ ироніею, направленною противъ современниковъ, непонимающихъ природы того предмета; то и въ Іонѣ онъ дѣлаетъ то же самое, то-есть нетолько опредѣляетъ значеніе внѣшно возбуждаемаго энтузіазма, но и затрогиваетъ своею ироніею самохвальство и тщеславіе рапсодистовъ. Поэтому, намѣреніе Платона, при изложеніи Іона, выразилось двояко — внутренно и внѣшно, и оба эти выраженія такъ тѣсно соединены между собою, что одно не можетъ быть отдѣлено отъ другаго. Съ такимъ взгля-
они, распространяя превратные понятия и расположения в народе, были косвенными причинами смерти Сократовой. Еще иначе намерение Платона при изложении этой беседы определяется Нитшем, по мнению которого, Платон в своем Ионе хотел доказать, что друзья поэтов и рапсодистов, слушая их, не принимают в себя ничего, кроме яда, отравляющего их души страстями, и что истинное искусство и знание приобретается только путем философского размышления, а не слепым раздражением душевных сил. Таким образом, основную мысль Иона Нитш поставляет в непосредственную связь с учением Платона, изложенным в его Государстве (l. X, p. 598. C. D): но не такой взгляд на Иона виден у Штальбома. Нисколько не сомневаясь в том, что Ион принадлежит Платону, он главным побуждением к изложению этого диалога почитает желание научить, что род энтузиазма, или восторга, возбуждаемого не внутренним движением души, а внешним влиянием поэтической гармонии, под которым находятся рапсодисты, происходит не от знания искусства, а от случайного расположения, и однакож ведет к притязанию мудрости, как будто восторгающийся таким образом в самом деле обладает точным и тонким знанием тех вещей, о которых рапсодирует по творениям поэтов. А отсюда, по намерению философа, должно вытекать заключение, что этому, внешно возбуждаемому энтузиазму надобно приписывать немного цены. Но так как Платон почти во всех своих сочинениях философское учение об известном предмете обыкновенно соединяет с ирониею, направленною против современников, непонимающих природы того предмета; то и в Ионе он делает то же самое, то есть нетолько определяет значение внешно возбуждаемого энтузиазма, но и затрагивает своею ирониею самохвальство и тщеславие рапсодистов. Поэтому, намерение Платона, при изложении Иона, выразилось двояко — внутренно и внешно, и оба эти выражения так тесно соединены между собою, что одно не может быть отделено от другого. С таким взгля-
