но жалованье. Онѣ доставляютъ много и иныхъ выгодъ. Для человѣка съ умомъ, по моему мнѣнію, одно, конечно, лучше другаго; однакожъ и богатство, Сократъ, все-таки весьма полезно. C. — Ты прекрасно разсуждаешь, Кефалъ, сказалъ я. Но эту самую справедливость назовемъ ли мы просто истиною, и отдаваніемъ того, что получено отъ другаго, или подобные поступки иногда бываютъ справедливы, а иногда нѣтъ? какбы такъ сказать: всякій вѣдь согласится, что кто взялъ оружіе у своего друга, обладающаго здравымъ умомъ, тотъ не долженъ отдавать его этому другу, сошедшему съ ума, когда онъ того требуетъ, — и отдавшій былъ бы неправъ даже и въ томъ случаѣ, когда высказалъ бы ему всю истину. D. — Твоя правда, отвѣчалъ онъ. — Слѣдовательно не это опредѣленіе справедливости, что она есть высказываніе истины и отдаваніе взятаго. — Нѣтъ, именно это, Сократъ, подхватилъ Полемархъ, если только вѣрить Симониду. — Ну такъ предоставляю вамъ продолжать разговоръ, сказалъ Кефалъ; а мнѣ уже пора заняться жертвоприношеніемъ. — Значитъ, твоимъ наслѣдникомъ[1] будетъ Полемархъ? примолвилъ я. — Конечно, сказалъ онъ, усмѣхнувшись, и тотчасъ пошелъ къ жертвеннику[2].
E.Скажи же ты мнѣ, наслѣдникъ бесѣды, продолжалъ я,
- ↑ Сократъ не говоритъ: ὁ Πολέμαρχος τῶν γε σῶν λόγων διάδοχός ἐστι, какъ бы слѣдовало сказать, но — τῶν γε σῶν (какбы χρημάτων) κληρονόμος; и такимъ образомъ этимъ двузнаменательнымъ выраженіемъ соединяетъ предъидущую рѣчь о наслѣдствѣ имѣнія съ понятіемъ о преемствѣ бесѣды. Отсюда видно, почему Кефалъ, отвѣчая на это, усмѣхнулся.
- ↑ Кефалъ выше сказалъ, что кто всегда жилъ праведно, тотъ въ своей душѣ можетъ быть покоенъ; а праведность выражается двумя формами жизни: высказываніемъ правды и отдаваніемъ всякому того, что кому слѣдуетъ. Этими чертами опредѣляется теперь справедливость и дѣлается предметомъ изслѣдованія. Сократъ противъ такого опредѣленія справедливости представляетъ возраженіе въ формѣ примѣра; но Полемархъ, основываясь на авторитетѣ Симонида, хочетъ защищать его. Тутъ Кефалъ, видя, что завязывается діалектическая борьба, передаетъ свою роль Полемарху и уходитъ. Эта передача роли заключаетъ въ себѣ мысль глубокую: старецъ, долговременными опытами жизни дознавшій слабость естественныхъ силъ человѣка, перестаетъ слишкомъ много довѣрять своему уму и болѣе успокоивается
но жалованье. Они доставляют много и иных выгод. Для человека с умом, по моему мнению, одно, конечно, лучше другого; однакож и богатство, Сократ, всё-таки весьма полезно. C. — Ты прекрасно рассуждаешь, Кефал, сказал я. Но эту самую справедливость назовем ли мы просто истиною, и отдаванием того, что получено от другого, или подобные поступки иногда бывают справедливы, а иногда нет? как бы так сказать: всякий ведь согласится, что кто взял оружие у своего друга, обладающего здравым умом, тот не должен отдавать его этому другу, сошедшему с ума, когда он того требует, — и отдавший был бы неправ даже и в том случае, когда высказал бы ему всю истину. D. — Твоя правда, отвечал он. — Следовательно не это определение справедливости, что она есть высказывание истины и отдавание взятого. — Нет, именно это, Сократ, подхватил Полемарх, если только верить Симониду. — Ну так предоставляю вам продолжать разговор, сказал Кефал; а мне уже пора заняться жертвоприношением. — Значит, твоим наследником[1] будет Полемарх? примолвил я. — Конечно, сказал он, усмехнувшись, и тотчас пошел к жертвеннику[2].
E.Скажи же ты мне, наследник беседы, продолжал я,
————————————
- ↑ Сократ не говорит: ὁ Πολέμαρχος τῶν γε σῶν λόγων διάδοχός ἐστι, как бы следовало сказать, но — τῶν γε σῶν (как бы χρημάτων) κληρονόμος; и таким образом этим двузнаменательным выражением соединяет предыдущую речь о наследстве имения с понятием о преемстве беседы. Отсюда видно, почему Кефал, отвечая на это, усмехнулся.
- ↑ Кефал выше сказал, что кто всегда жил праведно, тот в своей душе может быть покоен; а праведность выражается двумя формами жизни: высказыванием правды и отдаванием всякому того, что кому следует. Этими чертами определяется теперь справедливость и делается предметом исследования. Сократ против такого определения справедливости представляет возражение в форме примера; но Полемарх, основываясь на авторитете Симонида, хочет защищать его. Тут Кефал, видя, что завязывается диалектическая борьба, передает свою роль Полемарху и уходит. Эта передача роли заключает в себе мысль глубокую: старец, долговременными опытами жизни дознавший слабость естественных сил человека, перестает слишком много доверять своему уму и более успокаивается
