уже сказано, и не допускаются къ власти. Такое правленіе или осуществляется силою оружія, или еще прежде, устанавливается страхомъ. Не такъ ли? — Конечно такъ. — Установленіе-то, можно сказать, таково. — Да, примолвилъ онъ. Но каковъ образъ-то этого правленія? и какія, какъ было выше замѣчено, имѣетъ онъ недостатки? — Во-первыхъ, вотъ каково C. можетъ быть его опредѣленіе, сказалъ я: соображай-ка. Еслибы управленіе кораблями кто-нибудь подчинилъ ценсу, а бѣдному, хотя бы онъ былъ и очень искусенъ въ кораблевожденіи, не ввѣрилъ этого дѣла. — Худое было бы кораблеплаваніе, примолвилъ онъ. — Но не то же ли нужно сказать и о всякой другой власти? — Я думаю. — Кромѣ власти въ городѣ, примолвилъ я: или то же и о городской? — Даже тѣмъ болѣе, сказалъ онъ, чѣмъ труднѣе и выше эта власть. — Вѣдь и одно D. это было бы величайшимъ недостаткомъ олигархіи. — Видимо. — Что же? а другой недостатокъ меньше этого? — Какой? — Тотъ, что въ подобномъ городѣ былъ бы по необходимости не одинъ городъ, а два: одинъ изъ людей бѣдныхъ, другой — изъ богатыхъ, и оба они, живя въ томъ же самомъ мѣстѣ, злоумышляли ли бы другъ противъ друга. — Да и не мало, клянусь Зевсомъ, сказалъ онъ. — Но, можетъ быть, хорошо то, что они не въ состояніи будутъ вести войну; ибо принужденные пользоваться вооруженною чернью, будутъ бояться ея E. больше, чѣмъ непріятелей, либо, не пользуясь ею, сами въ военное время окажутся по-истинѣ олигархами и, будучи сребролюбивы, не захотятъ взносить деньги. — Нехорошо. — А помнишь ли, мы прежде порицали, что въ такомъ правленіи одни и тѣ же лица занимаются многими дѣлами — и воздѣлываютъ землю, и собираютъ деньги, и воюютъ: правильно 552. ли это, по твоему мнѣнію? — Отнюдь нѣтъ. — Смотри же, — изъ всѣхъ этихъ золъ, разбираемое правленіе не приметъ ли первое слѣдующаго, величайшаго? — Какого? — Всякому въ немъ позволено свое продать, либо пріобрѣсть, что̀, продаетъ другой; и продавшій живетъ въ городѣ, не будучи никакимъ его членомъ: ни промышленникъ онъ, ни мастеръ, ни всадникъ,
уже сказано, и не допускаются к власти. Такое правление или осуществляется силою оружия, или еще прежде, устанавливается страхом. Не так ли? — Конечно так. — Установление-то, можно сказать, таково. — Да, примолвил он. Но каков образ-то этого правления? и какие, как было выше замечено, имеет он недостатки? — Во-первых, вот каково C. может быть его определение, сказал я: соображай-ка. Если бы управление кораблями кто-нибудь подчинил ценсу, а бедному, хотя бы он был и очень искусен в кораблевождении, не вверил этого дела. — Худое было бы кораблеплавание, примолвил он. — Но не то же ли нужно сказать и о всякой другой власти? — Я думаю. — Кроме власти в городе, примолвил я: или то же и о городской? — Даже тем более, сказал он, чем труднее и выше эта власть. — Ведь и одно D. это было бы величайшим недостатком олигархии. — Видимо. — Что же? а другой недостаток меньше этого? — Какой? — Тот, что в подобном городе был бы по необходимости не один город, а два: один из людей бедных, другой — из богатых, и оба они, живя в том же самом месте, злоумышляли ли бы друг против друга. — Да и не мало, клянусь Зевсом, сказал он. — Но, может быть, хорошо то, что они не в состоянии будут вести войну; ибо принужденные пользоваться вооруженною чернью, будут бояться её E. больше, чем неприятелей, либо, не пользуясь ею, сами в военное время окажутся поистине олигархами и, будучи сребролюбивы, не захотят взносить деньги. — Нехорошо. — А помнишь ли, мы прежде порицали, что в таком правлении одни и те же лица занимаются многими делами — и возделывают землю, и собирают деньги, и воюют: правильно 552. ли это, по твоему мнению? — Отнюдь нет. — Смотри же, — из всех этих зол, разбираемое правление не примет ли первое следующего, величайшего? — Какого? — Всякому в нём позволено свое продать, либо приобресть, что̀, продает другой; и продавший живет в городе, не будучи никаким его членом: ни промышленник он, ни мастер, ни всадник,
