находитъ нужнымъ что-нибудь высказать; бываетъ опять и такой, который нисколько не походитъ на этотъ и котораго въ повѣствованіи всегда держится человѣкъ, по природѣ и воспитанію, противуположный первому[1]. — Какіе же это роды? спросилъ онъ. — Мнѣ кажется, продолжалъ я, что человѣкъ мѣрный, приступая въ своей повѣсти къ изложенію рѣчей или дѣйствій мужа добраго, захочетъ изобразить его такимъ, каковъ онъ самъ, и не будетъ стыдиться D. этого подражанія — ни тогда, когда доброму, дѣйствующему осмотрительно и благоразумно, подражаетъ во многомъ, ни тогда, когда его подражаніе доброму, страдающему либо отъ болѣзней, либо отъ любви, либо отъ пьянства, либо отъ какого-нибудь другаго несчастія, бываетъ невелико и ограничивается немногимъ. Но еслибы онъ встрѣтился съ человѣкомъ недостойнымъ себя, то не шутя, конечно, не согласился бы уподобиться худшему, — развѣ на минуту, когда бы этотъ худшій сдѣлалъ что E. хорошее: ему было бы стыдно, что онъ долженъ отпечатлѣть въ себѣ и выставить типы негодяевъ, которыхъ мысленно презираетъ; а когда бы это и случилось, то развѣ для шутки. — Вѣроятно, сказалъ онъ. — Итакъ въ повѣсти не воспользуется ли онъ тѣми замѣчаніями, которыя мы недавно сдѣлали, разсматривая пѣснопѣнія Омира? и хотя его рѣчь не будетъ чуждаться того и другаго способа, то-есть, и подражанія, и разсказа въ иномъ видѣ; однакожъ подражаніе не войдетъ ли только въ малѣйшую часть длинной его рѣчи? Или я говорю пустяки? — Ты говоришь дѣльно, если въ самомъ дѣлѣ необходимъ 397. типъ такого ритора. — А кто не таковъ, продолжалъ я, тотъ чѣмъ хуже, тѣмъ болѣе будетъ разсказывать о всемъ
- ↑ Изгоняя изъ своего государства поэзію подражательную или драмматическую, Платонъ одобряетъ однакожъ расположеніе поэта подражать нравамъ добрымъ. А такъ какъ въ людяхъ меньше добраго, чѣмъ худаго, то писатель хорошій будетъ больше разсказывать, чѣмъ подражать, а худой — больше подражать, чѣмъ разсказывать. Отсюда у Платона два вида изложенія рѣчей, характеризующихся чрезъ противуположеніе ихъ одного другому.
находит нужным что-нибудь высказать; бывает опять и такой, который нисколько не походит на этот и которого в повествовании всегда держится человек, по природе и воспитанию, противоположный первому[1]. — Какие же это роды? спросил он. — Мне кажется, продолжал я, что человек мерный, приступая в своей повести к изложению речей или действий мужа доброго, захочет изобразить его таким, каков он сам, и не будет стыдиться D. этого подражания — ни тогда, когда доброму, действующему осмотрительно и благоразумно, подражает во многом, ни тогда, когда его подражание доброму, страдающему либо от болезней, либо от любви, либо от пьянства, либо от какого-нибудь другого несчастья, бывает невелико и ограничивается немногим. Но если бы он встретился с человеком недостойным себя, то не шутя, конечно, не согласился бы уподобиться худшему, — разве на минуту, когда бы этот худший сделал что E. хорошее: ему было бы стыдно, что он должен отпечатлеть в себе и выставить типы негодяев, которых мысленно презирает; а когда бы это и случилось, то разве для шутки. — Вероятно, сказал он. — Итак в повести не воспользуется ли он теми замечаниями, которые мы недавно сделали, рассматривая песнопения Омира? и хотя его речь не будет чуждаться того и другого способа, то есть, и подражания, и рассказа в ином виде; однакож подражание не войдет ли только в малейшую часть длинной его речи? Или я говорю пустяки? — Ты говоришь дельно, если в самом деле необходим 397. тип такого ритора. — А кто не таков, продолжал я, тот чем хуже, тем более будет рассказывать о всём
————————————
- ↑ Изгоняя из своего государства поэзию подражательную или драмматическую, Платон одобряет однакож расположение поэта подражать нравам добрым. А так как в людях меньше доброго, чем худого, то писатель хороший будет больше рассказывать, чем подражать, а худой — больше подражать, чем рассказывать. Отсюда у Платона два вида изложения речей, характеризующихся чрез противоположение их одного другому.
