ведливымъ C. (самодѣятельно). Всякаго же ласкательства и себѣ самому и другимъ, и немногимъ и многимъ, надобно избѣгать, и риторикою, какъ и инымъ какимъ-либо дѣломъ, всегда пользоваться такъ — для правды.
Итакъ, послушайся меня и иди этимъ путемъ. Попавъ на него, ты будешь блаженствовать и въ жизни, и по смерти, какъ видно изъ твоего же слова. Пусть, кто хочетъ, презираетъ тебя, будто безумнаго, и издѣвается надъ тобою: D. а ты-таки, клянусь Зевсомъ, мужественно прими эту постыдную пощечину; потому что не потерпишь ничего страшнаго, если, подвизаясь въ добродѣтели, будешь истинно прекрасенъ и добръ. Потрудившись же на этомъ поприщѣ съобща, мы потомъ уже, если покажется нужнымъ, приступимъ къ дѣламъ политическимъ, или къ чему заблагоразсудится, и будемъ подавать совѣты, какъ совѣтники лучшіе, чѣмъ теперь. Такими-то, какими мы являемся въ настоящее время, стыдно вѣдь намъ ребячески хвастаться, будто мы что-нибудь значимъ, между тѣмъ какъ объ одномъ и томъ же никогда не думаемъ одного и того же, — притомъ E. касательно вещей весьма важныхъ. До такого дошли мы невѣжества! Воспользуемся же, какбы словомъ руководительнымъ, вытекшимъ теперь заключеніемъ, которое даетъ намъ знать, что превосходнѣйшій образъ жизни есть — жить и умереть, подвизаясь въ справедливости и прочихъ добродѣтеляхъ. Этому-то образу жизни будемъ мы слѣдовать и къ нему-то постараемся приглашать другихъ, а не къ тому, къ которому расположенъ и приглашаешь меня ты; ибо послѣдній ничего не сто̀итъ, Калликлъ.
ведливым C. (самодеятельно). Всякого же ласкательства и себе самому и другим, и немногим и многим, надобно избегать, и риторикою, как и иным каким-либо делом, всегда пользоваться так — для правды.
Итак, послушайся меня и иди этим путем. Попав на него, ты будешь блаженствовать и в жизни, и по смерти, как видно из твоего же слова. Пусть, кто хочет, презирает тебя, будто безумного, и издевается над тобою: D. а ты таки, клянусь Зевсом, мужественно прими эту постыдную пощечину; потому что не потерпишь ничего страшного, если, подвизаясь в добродетели, будешь истинно прекрасен и добр. Потрудившись же на этом поприще собща, мы потом уже, если покажется нужным, приступим к делам политическим, или к чему заблагоразсудится, и будем подавать советы, как советники лучшие, чем теперь. Такими-то, какими мы являемся в настоящее время, стыдно ведь нам ребячески хвастаться, будто мы что-нибудь значим, между тем как об одном и том же никогда не думаем одного и того же, — притом E. касательно вещей весьма важных. До такого дошли мы невежества! Воспользуемся же, как бы словом руководительным, вытекшим теперь заключением, которое дает нам знать, что превосходнейший образ жизни есть — жить и умереть, подвизаясь в справедливости и прочих добродетелях. Этому-то образу жизни будем мы следовать и к нему-то постараемся приглашать других, а не к тому, к которому расположен и приглашаешь меня ты; ибо последний ничего не сто̀ит, Калликл.
