что страданіе есть добро, не разумѣете ли подъ этимъ напримѣръ, тѣлесныхъ упражненій, воинскихъ подвиговъ, медицинскаго врачеванія посредствомъ выжиганій, вырѣзываній, принятія лѣкарствъ и пощенія? по тому что все это хотя и хорошо, однакожь болѣзненно. Они согласились бы. — B. Конечно. — Но по тому ли вы называете эти бѣдствія добрыми, что онѣ производятъ крайнее страданіе и скорбь только въ настоящемъ, или по тому, что отъ нихъ зависитъ здоровье, благосостояніе тѣла, спасеніе городовъ, власть надъ другими городами и богатство въ будущемъ времени? Они вѣроятно допустили бы послѣднее. — Безъ сомнѣнія. — Слѣдовательно, эти дѣйствія суть блага не по другой какой причинѣ, а только по тому, что онѣ оканчиваются удовольствіями, C. что ими прекращаются и отвращаются страданія? Или вы разумѣете другую цѣль, кромѣ удовольствій и страданій, по отношенію къ которой называете ихъ добрыми? Я не думаю, чтобы они подтвердили послѣднее. — И я также, сказалъ Протагоръ. — По этому вы гонитесь за удовольствіемъ, какъ за добромъ, и бѣгаете страданія, какъ зла? Они согласились бы. — Конечно. — И такъ, вы почитаете страданіе зломъ, а удовольствіе добромъ; между тѣмъ какъ прежде, и удовольствіе называли зломъ, если оно лишаетъ васъ удовольствій большихъ, чѣмъ само, или приготовляетъ страданія важнѣе D. представляемыхъ имъ наслажденій. Впрочемъ, можетъ быть, вы по чему другому, для какой-нибудь иной цѣли называли удовольствіе зломъ? Въ такомъ случаѣ скажите намъ. Но вы не можете сказать. — И мнѣ кажется, что не могутъ, отвѣчалъ Протагоръ. — Не такъ же ли опять надобно думать и о самомъ страданіи? Прежде не говорили ли вы, что страданіе — добро, по тому что имъ замѣняются страданія болѣе тѣхъ, какія есть въ немъ, или приготовляются удовольствія важнѣе настоящаго страданія? Впрочемъ, можетъ быть, у E. васъ въ виду другая цѣль, по которой страданіе называется добромъ, а не та, о которой я говорю? въ такомъ случаѣ укажите намъ ее. Но вы не укажете. — Ты правъ, сказалъ Про-
что страдание есть добро, не разумеете ли под этим, например, телесных упражнений, воинских подвигов, медицинского врачевания посредством выжиганий, вырезываний, принятия лекарств и пощения? потому что всё это хотя и хорошо, однако ж болезненно. Они согласились бы. — B. Конечно. — Но по тому ли вы называете эти бедствия добрыми, что они производят крайнее страдание и скорбь только в настоящем, или по тому, что от них зависит здоровье, благосостояние тела, спасение городов, власть над другими городами и богатство в будущем времени? Они вероятно допустили бы последнее. — Без сомнения. — Следовательно, эти действия суть блага не по другой какой причине, а только по тому, что они оканчиваются удовольствиями, C. что ими прекращаются и отвращаются страдания? Или вы разумеете другую цель, кроме удовольствий и страданий, по отношению к которой называете их добрыми? Я не думаю, чтобы они подтвердили последнее. — И я также, сказал Протагор. — Поэтому вы гонитесь за удовольствием, как за добром, и бегаете страдания, как зла? Они согласились бы. — Конечно. — Итак, вы почитаете страдание злом, а удовольствие добром; между тем как прежде, и удовольствие называли злом, если оно лишает вас удовольствий больших, чем само, или приготовляет страдания важнее D. представляемых им наслаждений. Впрочем, может быть, вы по чему другому, для какой-нибудь иной цели называли удовольствие злом? В таком случае скажите нам. Но вы не можете сказать. — И мне кажется, что не могут, отвечал Протагор. — Не так же ли опять надобно думать и о самом страдании? Прежде не говорили ли вы, что страдание — добро, потому что им заменяются страдания более тех, какие есть в нём, или приготовляются удовольствия важнее настоящего страдания? Впрочем, может быть, у E. вас в виду другая цель, по которой страдание называется добром, а не та, о которой я говорю? в таком случае укажите нам ее. Но вы не укажете. — Ты прав, сказал Про-
