Ходитъ Соня по лѣсу, какъ вдругъ, надъ самой головой ея раздается рѣзкій, визгливый лай. Озадаченная Соня проворно подымаетъ голову, видитъ—огромный щенокъ таращится на нее круглыми, глупыми глазами и тянется ударить ее лапой. „Щеночекъ, голубчикъ“, подзываетъ его Соня, даже свистнула, а сама до смерти труситъ, не проголодался ли щенокъ: она такая маленькая, не вздумалъ бы ее съѣсть. Растерялась Соня, не знаетъ какъ быть; подняла прутикъ, бросила его щенку. Какъ подпрыгнулъ щенокъ четырьмя лапками вверхъ, да кинется впередъ за прутикомъ, а Соня проворно шмыгъ отъ него за кустъ, и выглядываетъ оттуда,—ужь очень она испугалась. А щенокъ теребитъ прутикъ, скачетъ, мечется, ворчитъ, лаетъ, визжитъ. Соня ни жива, ни мертва. Наконецъ щенокъ, видно, измучился, запыхался совсѣмъ; усѣлся, передними лапа-
Ходит Соня по лесу, как вдруг над самой головой ее раздается резкий, визгливый лай. Озадаченная Соня проворно подымает голову, видит — огромный щенок таращится на нее круглыми, глупыми глазами и тянется ударить ее лапой.
— Щеночек, голубчик, — подзывает его Соня, даже свистнула, а сама до смерти трусит, не проголодался ли щенок: она такая маленькая, не вздумал бы ее съесть.
Растерялась Соня, не знает как быть; подняла прутик, бросила его щенку. Как подпрыгнул щенок четырьмя лапками вверх да кинется вперед за прутиком, а Соня проворно шмыг от него за куст, и выглядывает оттуда — уж очень она испугалась. А щенок теребит прутик, скачет, мечется, ворчит, лает, визжит. Соня ни жива, ни мертва. Наконец щенок, видно, измучился, запыхался совсем; уселся, передними лапа-
