Долго ли, нѣтъ ли лежала Соня, только вдругъ слышитъ она издали чей-то голосъ; прислушивается: „Матрена Иванова, а Матрена Ивановна, куда вы пропали? что не несете перчатки?“ затѣмъ, топы, топы, взбирается кто-то по ступенькамъ на лѣстницу.
Какъ заслышала Соня голосъ да шаги кролика, вся затряслась, даже весь домъ покачнулся. И чего она, глупенькая, испугалась! чуть не забыла, что при ея ростѣ не страшенъ ей ни кроликъ, ни всякій другой звѣрь.
Подошелъ кроликъ къ двери, хочетъ отпереть—не подается: дверь отпирается внутрь, а Соня локтемъ приперла ее. Не сладилъ кроликъ, отошелъ и слышитъ Соня: „ну“ говоритъ, „влезу въ окно.“
„Какъ же, непремѣнно, попробуй-ка,“ подсмѣялась Соня. Заслыша кролика подъ окномъ, она вдругъ какъ растопы-
Долго ли, нет ли лежала Соня, только вдруг слышит она издали чей-то голос; прислушивается: «Матрёна Иванова, а Матрёна Ивановна, куда вы пропали? что не несете перчатки?» — затем топ, топ, взбирается кто-то по ступенькам на лестницу.
Как заслышала Соня голос да шаги кролика, вся затряслась, даже весь дом покачнулся. И чего она, глупенькая, испугалась! чуть не забыла, что при ее росте не страшен ей ни кролик, ни всякий другой зверь.
Подошел кролик к двери, хочет отпереть — не подается: дверь отпирается внутрь, а Соня локтем приперла ее. Не сладил кролик, отошел и слышит Соня: «Ну, — говорит, — влезу в окно».
«Как же, непременно, попробуй-ка», — подсмеялась Соня. Заслыша кролика под окном, она вдруг как растопы-
