Престранное собралось общество на берегу. Птицы все растрепанныя, хохлы взъерошенные, перья болтаются по бокамъ; звѣри прилизанные, шубки мокрыя насквозь, съ нихъ льетъ, течетъ, и всѣ они, нахохленные, надутые, глядятъ сентябремъ.
Первымъ дѣломъ надо было обсушиться. Стали объ этомъ держать совѣтъ; Соня тутъ же съ ними толкуетъ, разсуждаетъ, ни мало не конфузясь, точно вѣкъ знакома съ ними. Она даже пустилась съ попугаемъ въ споръ, но онъ скоро надулся и зарядилъ одно: „я старше тебя, стало-быть и умнѣе тебя.“ А насколько старше, не хочетъ сказать. Такъ Соня видитъ, что ничего отъ него не добьешься и замолчала.
Престранное собралось общество на берегу. Птицы всё растрепанные, хохлы взъерошенные, перья болтаются по бокам; звери прилизанные, шубки мокрые насквозь, с них льет, течет, и все они нахохленные, надутые, глядят сентябрем.
Первым делом надо было обсушиться. Стали об этом держать совет; Соня тут же с ними толкует, рассуждает, нимало не конфузясь, точно век знакома с ними. Она даже пустилась с попугаем в спор, но он скоро надулся и зарядил одно: «Я старше тебя, стало быть и умнее тебя». А насколько старше, не хочет сказать. Так Соня видит, что ничего от него не добьешься и замолчала.
