— Гдѣ я?
— У бабушки Петровны съ матерью!—коротко сказала коза Матрена и ласково стала облизывать ей глаза,—яснѣе стало въ глазахъ; заботливо начала облизывать голову,—свѣтлѣе стало въ головѣ; нѣжно припала къ бѣлой груди,—сильнѣе забилось сердце у бѣлой козочки—тукъ-тукъ-тукъ!—и встала козочка на рѣзвыя ножки; сунула коза Матрена бѣлую козочку веселой мордочкой къ своимъ теплымъ соскамъ и стала кормить милую дочь сладкимъ молокомъ.
И бѣлая козочка поняла (она была умная,—это сразу рѣшила мать ея, коза Матрена), бѣляночка поняла: что можетъ быть слаще молока?—Ничто! Кто можетъ быть милѣе матери?—Никто!
Козочка-бѣляночка не одну, не двѣ минуты сосала сладкое материнское молоко и черезъ часъ, а можетъ-быть и черезъ два, послѣ своего рожденія запрыгала весело по избѣ бабушки Петровны. Хорошо и не ободняло еще, а бѣлая козочка уже десятки разъ проскакала отъ рукомойника въ передній уголъ, изъ передняго угла—къ выходной двери, къ низкому коннику, гдѣ спала бабушка Петровна; у конника налетѣла она на рыжаго кота Василья Васильича, лизнула его въ сытую мордочку. Котъ обидѣлся, далъ козочкѣ сильную пощечину. Козочка любила всѣхъ и хотѣла приласкать каждаго; вотъ и поди, приласкайся къ иному забіякѣ,—онъ ни за что тебя обидитъ.
— Где я?
— У бабушки Петровны с матерью! — коротко сказала коза Матрёна и ласково стала облизывать ей глаза, — яснее стало в глазах; заботливо начала облизывать голову, — светлее стало в голове; нежно припала к белой груди, — сильнее забилось сердце у белой козочки — тук-тук-тук! — и встала козочка на резвые ножки; сунула коза Матрёна белую козочку весёлой мордочкой к своим тёплым соскам и стала кормить милую дочь сладким молоком.
И белая козочка поняла (она была умная, — это сразу решила мать её, коза Матрёна), беляночка поняла: что может быть слаще молока? — Ничто! Кто может быть милее матери? — Никто!
Козочка-беляночка не одну, не две минуты сосала сладкое материнское молоко и через час, а может быть и через два, после своего рождения запрыгала весело по избе бабушки Петровны. Хорошо и не ободняло ещё, а белая козочка уже десятки раз проскакала от рукомойника в передний угол, из переднего угла — к выходной двери, к низкому коннику, где спала бабушка Петровна; у конника налетела она на рыжего кота Василья Васильича, лизнула его в сытую мордочку. Кот обиделся, дал козочке сильную пощёчину. Козочка любила всех и хотела приласкать каждого; вот и поди, приласкайся к иному забияке, — он ни за что тебя обидит.
