потрясенія; но твердой рукою сожгла свой талисманъ — розу Кутъ-Хуми, полнѣйшее мое неуваженіе къ которой въ предъидущее время служило даже черной кошкой, пробѣгавшей между нами.
Я и m-me де-Морсье были самыми частыми посѣтителями квартиры въ улицѣ Notre Dame des Champs и ближайшими людьми къ ея хозяйкѣ, что̀ легко будетъ доказать хоть бы только собственноручными письмами къ намъ Е. П. Блаватской.
Въ статьяхъ, печатавшихся тогда г-жей Желиховской въ «Новороссійскомъ Телеграфѣ» и «Одесскомъ Вѣстникѣ» (іюнь и іюль 1884 года) и случайно впослѣдствіи мнѣ попавшихся, о насъ громко говорится и даже, къ моему изумленію, незнакомый еще съ «авторской манерой» г-жи Желиховской, — я нашелъ въ нихъ такія вещи, о которыхъ не имѣлъ ни малѣйшаго понятія [1].
Между тѣмъ въ своихъ теперешнихъ статьяхъ о Е. П. Блаватской и въ своей пропагандѣ новаго «чистаго и высокаго ученія», г-жа Желиховская ни однимъ звукомъ не заикается обо мнѣ и m-me де-Морсье, какъ будто насъ совсѣмъ даже не было или будто наши отношенія къ ея покойной сестрѣ и близкія сношенія съ нею ей совсѣмъ неизвѣстны. Причина такого умалчиванія понятна и на ней, полагаю, нечего останавливаться. Но все-таки какъ же было не сообразить, что черезчуръ фантастическое освѣщеніе многихъ фактовъ заставитъ меня, а если понадобится, то и не одного меня, представить и свое личное свидѣтельство съ приложеніемъ «оправдательныхъ документовъ». Конечно, здѣсь былъ разсчетъ на человѣческую слабость, на ложный стыдъ признанія въ своемъ, хоть и мимолетномъ, увлеченіи тѣмъ, что̀ оказалось самымъ грубымъ и разсчитаннымъ на слѣную довѣрчивость обманомъ; но дѣло слишкомъ серьезно, и жалкое малодушіе ложнаго стыда тутъ не можетъ имѣть мѣста.
- ↑ На основаніи этихъ статей, и съ указаніями на нихъ, я до сихъ поръ получаю, время отъ времени, письма изъ разныхъ мѣстъ Россіи и отъ разныхъ неизвѣстныхъ мнѣ лицъ, гдѣ меня просятъ, убѣждаютъ, а то такъ и требуютъ, чтобы я подробно писалъ о Блаватской, ея ученіи и ея чудесахъ, какъ близкій ей человѣкъ и свидѣтель, по заявленію г-жи Желиховской. Я или молчалъ на эти письма, или кратко отвѣчалъ, что все, что́ я видѣлъ, было бы дѣйствительно чудесно, кабы тамъ не было обмана. Настоящимъ разсказомъ я вполнѣ удовлетворю любознательность моихъ корреспондентовъ.
потрясения; но твердой рукою сожгла свой талисман — розу Кут-Хуми, полнейшее мое неуважение к которой в предыдущее время служило даже черной кошкой, пробегавшей между нами.
Я и m-me де-Морсье были самыми частыми посетителями квартиры в улице Notre Dame des Champs и ближайшими людьми к ее хозяйке, что легко будет доказать хоть бы только собственноручными письмами к нам Е. П. Блаватской.
В статьях, печатавшихся тогда г-жой Желиховской в «Новороссийском Телеграфе» и «Одесском Вестнике» (июнь и июль 1884 года) и случайно впоследствии мне попавшихся, о нас громко говорится и даже, к моему изумлению, незнакомый еще с «авторской манерой» г-жи Желиховской, — я нашел в них такие вещи, о которых не имел ни малейшего понятия [1].
Между тем в своих теперешних статьях о Е. П. Блаватской и в своей пропаганде нового «чистого и высокого учения», г-жа Желиховская ни одним звуком не заикается обо мне и m-me де-Морсье, как будто нас совсем даже не было или будто наши отношения к ее покойной сестре и близкие сношения с нею ей совсем неизвестны. Причина такого умалчивания понятна и на ней, полагаю, нечего останавливаться. Но все-таки как же было не сообразить, что чересчур фантастическое освещение многих фактов заставит меня, а если понадобится, то и не одного меня, представить и свое личное свидетельство с приложением «оправдательных документов». Конечно, здесь был расчет на человеческую слабость, на ложный стыд признания в своем, хоть и мимолетном, увлечении тем, что оказалось самым грубым и рассчитанным на слепую доверчивость обманом; но дело слишком серь̀зно, и жалкое малодушие ложного стыда тут не может иметь места.
- ↑ На основании этих статей и с указаниями на них я до сих пор получаю время от времени письма из разных мест России и от разных неизвестных мне лиц, где меня просят, убеждают, а то так и требуют, чтобы я подробно писал о Блаватской, ее учении и ее чудесах как близкий ей человек и свидетель, по заявлению г-жи Желиховской. Я или молчал на эти письма, или кратко отвечал, что все, что я видел, было бы действительно чудесно, кабы там не было обмана. Настоящим рассказом я вполне удовлетворю любознательность моих корреспондентов
