переведены, и Е. П. при своей жизни очень заботилась о томъ, чтобы англичане не провѣдали объ ихъ содержаніи, такъ какъ писала для русскихъ читателей и не стѣснялась въ насмѣшкахъ и порицаніяхъ англо-индійскаго правительства и его представителей.
Какъ «Пещеры», такъ и «Голубыя горы» имѣютъ право занять подобающее имъ мѣсто въ русской литературѣ, и жаль, что ихъ отдѣльное изданіе, напечатанное покойнымъ Катковымъ, залежалось и даже мало кому извѣстно. Только, конечно, читая интересныя повѣствованія «Радда-Бай», слѣдуетъ относиться къ нимъ, главнымъ образомъ, какъ къ роману, какъ къ фантазіи — и ни подъ какимъ видомъ не принимать на вѣру фактовъ и свѣдѣній, сообщаемыхъ авторомъ. Иначе — самыя горькія разочарованія ожидаютъ довѣрчиваго читателя…
Однако вернемся къ новорожденному «теософическому обществу». Е. П. Блаватская, какъ мы видѣли, написала, что оно учреждено «для сравнительныхъ опытовъ между спиритуализмомъ и магіей древнихъ, буквально по инструкціямъ старыхъ каббалъ — жидовскихъ и египетскихъ». Теперь, черезъ два мѣсяца, говоря о какомъ-то юномъ медіумѣ необычайной силы, она пишетъ:
«…Какъ только ему (медіуму) будетъ лучше — его духи поколотили — онъ ѣдетъ къ намъ и мы будемъ испытывать его to teste на нашихъ митингахъ «теософическаго общества». Наше общество пробный камень. Для того и учредили».
Это ужь совсѣмъ другое! Легко понять, что цѣль «Общества» еще не выяснилась и что выяснятъ ее только дальнѣйшія обстоятельства, — то-есть требованія публики. На что̀ предъявится спросъ — то и будетъ предлагаться.
Одна теперь бѣда — какъ ни вывертывайся, а дѣйствительнаго происшедшаго полнаго разрыва съ «спиритизмомъ» или «спиритуализмомъ» все же не спрячешь. Всѣ оправданія и объясненія — неудовлетворительны. Правовѣрные американскіе спириты сразу увидѣли, что Блаватская и Олкоттъ «измѣнили дѣлу», начали что-то хоть еще и не выяснившееся; но, во всякомъ случаѣ, новое и даже враждебное. Поэтому на нихъ, особенно же на
переведены, и Е. П. при своей жизни очень заботилась о том, чтобы англичане не проведали об их содержании, так как писала для русских читателей и не стеснялась в насмешках и порицаниях англо-индийского правительства и его представителей.
Как «Пещеры», так и «Голубые горы» имеют право занять подобающее им место в русской литературе, и жаль, что их отдельное издание, напечатанное покойным Катковым, залежалось и даже мало кому известно. Только, конечно, читая интересные повествования «Радда-Бай», следует относиться к ним, главным образом, как к роману, как к фантазии — и ни под каким видом не принимать на веру фактов и сведений, сообщаемых автором. Иначе — самые горькие разочарования ожидают доверчивого читателя…
Однако вернемся к новорожденному «теософическому обществу». Е. П. Блаватская, как мы видели, написала, что оно учреждено «для сравнительных опытов между спиритуализмом и магией древних, буквально по инструкциям старых каббал — жидовских и египетских». Теперь, через два месяца, говоря о каком-то юном медиуме необычайной силы, она пишет:
«…Как только ему (медиуму) будет лучше, — его духи поколотили, — он едет к нам и мы будем испытывать его to teste на наших митингах «теософического общества». Наше общество пробный камень. Для того и учредили».
Это уж совсем другое! Легко понять, что цель «Общества» еще не выяснилась и что выяснят ее только дальнейшие обстоятельства, — то есть требования публики. На что предъявится спрос — то и будет предлагаться.
Одна теперь беда — как ни вывертывайся, а действительного происшедшего полного разрыва с «спиритизмом» или «спиритуализмом» все же не спрячешь. Все оправдания и объяснения — неудовлетворительны. Правоверные американские спириты сразу увидели, что Блаватская и Олкотт «изменили делу», начали что-то хоть еще и не выяснившееся, но, во всяком случае, новое и даже враждебное. Поэтому на них, особенно же на
