успокоительнаго, хорошенькій «феноменъ». Еще въ Torre del Greco Машка потеряла драгоцѣнный, красивый перстень. Она очень горевала по случаю этой потери. И вотъ, передъ самымъ отъѣздомъ, къ «madame» явился «хозяинъ» и оставилъ у нея «точь въ точь такой же» перстень, который и былъ торжественно врученъ Машкѣ отъ его имени. Это много ее успокоило, и она уѣхала, не сдѣлавъ никакой раздирательной сцены.
Наконецъ, погода измѣнилась къ лучшему. Стало тепло и ясно.
Мы двинулись изъ Сенъ-Серга, покидая m-me де-Морсье, которая должна была еще нѣкоторое время здѣсь остаться. Разставанье двухъ дамъ было трогательно. Не думали онѣ и не гадали, что въ самомъ непродолжительномъ времени отношенія ихъ другъ къ другу совершенно измѣнятся, и что имъ ужь не суждено больше встрѣтиться въ этой жизни.
Я доѣхалъ съ Блаватской до Люцерна и рѣшилъ, что дальше съ ней вмѣстѣ не поѣду: она и Баваджи обращали на себя всеобщее вниманіе, были центромъ черезчуръ веселыхъ взглядовъ «публики». Я объявилъ, что пробуду нѣсколько дней въ Люцернѣ, затѣмъ съѣзжу въ Гейдельбергъ и уже оттуда пріѣду въ Вюрцбургъ. Елена Петровна не стала спорить, такъ какъ получила извѣстіе, что въ Вюрцбургѣ ее ждутъ пріѣхавшіе туда для свиданія съ нею друзья, шведскій профессоръ Бергенъ съ женою, которые и помогутъ ей тамъ устроиться.
Дѣйствительно, я засталъ ее въ Вюрцбургѣ уже совсѣмъ въ иномъ положеніи и настроеніи. Она была окружена «рабами». Для нея устроивалась, на лучшей улицѣ города, Людвигштрассе, очень удобная и просторная квартира, несравненно лучше и уютнѣе парижской. Г. Бергенъ, человѣкъ среднихъ лѣтъ, съ румянымъ и благодушнымъ лицомъ, подобострастно глядѣлъ ей въ глаза и благоговѣйно внималъ ея рѣчамъ, а жена его, сухенькая и довольно безсловесная шведка, съ видимымъ наслажденіемъ исполняла всякую черную работу, была у «madame» на побѣгушкахъ и время отъ времени чмокала ее то въ плечико, то въ ручку. Надо сказать, что эту самую даму я видѣлъ въ Парижѣ у m-me де-Морсье, и она держала себя со всѣми сдержанно и не
успокоительного, хорошенький «феномен». Еще в Torre del Greco Машка потеряла драгоценный, красивый перстень. Она очень горевала по случаю этой потери. И вот перед самым отъездом к «madame» явился «хозяин» и оставил у нее «точь в точь такой же» перстень, который и был торжественно вручен Машке от его имени. Это много ее успокоило, и она уехала, не сделав никакой раздирательной сцены.
Наконец погода изменилась к лучшему. Стало тепло и ясно.
Мы двинулись из Сен-Серга, покидая m-me де Морсье, которая должна была еще некоторое время здесь остаться. Расставание двух дам было трогательно. Не думали они и не гадали, что в самом непродолжительном времени отношения их друг к другу совершенно изменятся, и что им уж не суждено больше встретиться в этой жизни.
Я доехал с Блаватской до Люцерна и решил, что дальше с ней вместе не поеду: она и Баваджи обращали на себя всеобщее внимание, были центром чересчур веселых взглядов «публики». Я объявил, что пробуду несколько дней в Люцерне, затем съезжу в Гейдельберг и уже оттуда приеду в Вюрцбург. Елена Петровна не стала спорить, так как получила известие, что в Вюрцбурге ее ждут приехавшие туда для свидания с нею друзья, шведский профессор Берген с женою, которые и помогут ей там устроиться.
Действительно, я застал ее в Вюрцбурге уже совсем в ином положении и настроении. Она была окружена «рабами». Для нее устраивалась на лучшей улице города, Людвигштрассе, очень удобная и просторная квартира, несравненно лучше и уютнее парижской. Г. Берген, человек средних лет с румяным и благодушным лицом, подобострастно глядел ей в глаза и благоговейно внимал ее речам, а жена его, сухенькая и довольно бессловесная шведка, с видимым наслаждением исполняла всякую черную работу, была у «madame» на побегушках и время от времени чмокала ее то в плечико, то в ручку. Надо сказать, что эту самую даму я видел в Париже у m-me де Морсье, и она держала себя со всеми сдержанно и не
