Бѣжитъ онъ по кругу, чтобъ снова вернуться
Въ исходную точку, въ святилище бѣдъ;
И много Безумія въ драмѣ ужасной,
И Грѣхъ въ ней завязка, и Счастья въ ней нѣтъ.
25 Но что это тамъ? Между гаэровъ пестрыхъ
Какая-то красная форма ползетъ,
Оттуда, гдѣ сцена окутана мракомъ!
То червь, — скоморохамъ онъ гибель несетъ.
Онъ корчится! — корчится! — гнусною пастью
30 Испуганныхъ гаэровъ алчно грызетъ,
И ангелы стонутъ, и червь искаженный
Багряную кровь ненасытно сосетъ.
Потухли огни, догорѣло сіянье!
Надъ каждой фигурой, дрожащей, нѣмой,
35 Какъ саванъ зловѣщій, крутится завѣса,
И падаетъ внизъ, какъ порывъ грозовой —
И ангелы, съ мѣстъ поднимаясь, блѣднѣютъ,
Они утверждаютъ, объятые тьмой,
Что эта трагедія Жизнью зовется,
40 Что Червь-Побѣдитель — той драмы герой!
Бежит он по кругу, чтоб снова вернуться
В исходную точку, в святилище бед;
И много Безумия в драме ужасной,
И Грех в ней завязка, и Счастья в ней нет.
25 Но что это там? Между гаэров пестрых
Какая-то красная форма ползет,
Оттуда, где сцена окутана мраком!
То червь, — скоморохам он гибель несет.
Он корчится! — корчится! — гнусною пастью
30 Испуганных гаэров алчно грызет,
И ангелы стонут, и червь искаженный
Багряную кровь ненасытно сосет.
Потухли огни, догорело сиянье!
Над каждой фигурой, дрожащей, немой,
35 Как саван зловещий, крутится завеса,
И падает вниз, как порыв грозовой —
И ангелы, с мест поднимаясь, бледнеют,
Они утверждают, объятые тьмой,
Что эта трагедия Жизнью зовется,
40 Что Червь-Победитель — той драмы герой!
