Какъ то въ полночь, въ часъ угрюмый, полный тягостною думой,
Надъ старинными томами я склонялся въ полуснѣ,
Грезамъ страннымъ отдавался, вдругъ неясный звукъ раздался,
Будто кто-то постучался — постучался въ дверь ко мнѣ.
5 „Это вѣрно“, прошепталъ я, „гость въ полночной тишинѣ,
„Гость стучится въ дверь ко мнѣ“.
Ясно помню… Ожиданья… Поздней осени рыданья…
И въ каминѣ очертанья тускло тлѣющихъ углей…
О, какъ жаждалъ я разсвѣта! Какъ я тщетно ждалъ отвѣта
10 На страданье, безъ привѣта, на вопросъ о ней, о ней,
О Ленорѣ, что блистала ярче всѣхъ земныхъ огней,
О свѣтилѣ прежнихъ дней.
И завѣсъ пурпурныхъ трепетъ издавалъ какъ будто лепетъ,
Трепетъ, лепетъ, наполнявшій темнымъ чувствомъ сердце мнѣ.
15 Непонятный страхъ смиряя, всталъ я съ мѣста, повторяя:
„Это только гость, блуждая, постучался въ дверь ко мнѣ,
„Поздній гость пріюта проситъ въ полуночной тишинѣ, —
„Гость стучится въ дверь ко мнѣ“.
Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,
Над старинными томами я склонялся в полусне,
Грезам странным отдавался, вдруг неясный звук раздался,
Будто кто-то постучался — постучался в дверь ко мне.
5 «Это верно», прошептал я, «гость в полночной тишине,
Гость стучится в дверь ко мне».
Ясно помню… Ожиданья… Поздней осени рыданья…
И в камине очертанья тускло тлеющих углей…
О, как жаждал я рассвета! Как я тщетно ждал ответа
10 На страданье, без привета, на вопрос о ней, о ней,
О Леноре, что блистала ярче всех земных огней,
О светиле прежних дней.
И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет,
Трепет, лепет, наполнявший темным чувством сердце мне.
15 Непонятный страх смиряя, встал я с места, повторяя:
«Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне,
Поздний гость приюта просит в полуночной тишине, —
Гость стучится в дверь ко мне».
