Мое имя Артуръ Гордонъ Пимъ. Отецъ мой былъ почтенный торговецъ морскимъ товаромъ въ Нантукетѣ, гдѣ я родился. Мой дѣдъ по матери былъ стряпчій съ хорошей практикой. Онъ успѣшно велъ свои дѣла и счастливо спекулировалъ съ акціями Эдгартонскаго Новаго Банка. Эти и другія аферы доставили ему порядочный капиталецъ. Ко мнѣ онъ былъ привязанъ, кажется, больше, чѣмъ къ кому бы то ни было, такъ что я могъ надѣяться получить въ наслѣдство большую часть его состоянія. Когда мнѣ исполнилось шесть лѣтъ, онъ отправилъ меня въ школу старика Риккетса, однорукаго джентльмена, большого чудака — его знаютъ всѣ, кому случалось бывать въ Нью-Бедфордѣ. Въ его школѣ я оставался до шестнадцати лѣтъ, а затѣмъ перешелъ въ академію мистера Э. Рональда. Тутъ я подружился съ сыномъ мистера Барнарда, капитана: корабля, совершавшаго рейсы по дѣламъ торговаго дома Ллойдъ и Вреденбургъ. Мистеръ Барнардъ также хорошо извѣстенъ въ Нью-Бедфордѣ; сколько мнѣ извѣстно, у него есть родственники въ Эдгартонѣ. Его сынъ Августъ былъ двумя годами старше меня. Онъ плавалъ съ отцомъ на китобоѣ «Джонъ Дональдсонъ» и постоянно разсказывалъ мнѣ о своихъ приключеніяхъ въ южной части Тихаго Океана. Я часто бывалъ у него, иногда оставался на цѣлый день и даже на ночь. Мы спали въ одной постели, и я не смыкалъ глазъ до разсвѣта, когда бывало онъ начнетъ разсказывать о дикаряхъ острова Тиніана и другихъ мѣстъ, посѣщенныхъ имъ во время плаванія. Въ концѣ концовъ я только и думалъ, что объ его разсказахъ, и мало по малу меня обуяла страсть къ мореплаванію. Я пріобрѣлъ за семьдесятъ пять долларовъ парусную лодку, называвшуюся «Аріель». Она была съ палубой и каюткой, оснащена какъ одномачтовое судно; вмѣстимость ея я не помню, но на ней легко могло помѣститься десять человѣкъ. Въ этой лодкѣ мы предпринимали самыя отчаянныя экскурсіи и, вспоминая о нихъ, я только удивляюсь, какимъ чудомъ я остался живъ.
Разскажу объ одной экскурсіи въ видѣ предисловія къ болѣе длинному и достопамятному сообщенію. Однажды вечеромъ у мистера Барнарда собрались гости, и мы съ Августомъ хватили по этому случаю лишняго. Какъ всегда въ такихъ случаяхъ, я остался ночевать у него. Ложась спать (гости разошлись около часа ночи), онъ былъ, повидимому, очень спокоенъ и ни единымъ словомъ не заикнулся о своей любимой темѣ. Прошло съ полчаса, я уже сталъ забываться сномъ, — какъ вдругъ онъ вскочилъ и съ страшнымъ ругательствомъ поклялся, что никакіе Артуры Гордоны въ мірѣ
