ходнымъ пунктомъ для него служили такъ называемыя аксіомы, или «очевидныя истины», изъ которыхъ онъ «логически» выводилъ слѣдствія. Главные его послѣдователи были: нѣкто Невклидъ и нѣкто Кантъ. Аріесъ Тоттль неограниченно господствовало, надъ умами, до появленія нѣкоего Гогга, который предложилъ совершенно противуположную систему, названную имъ индуктивной или à posteriori. Она основывалась на ощущеніяхъ. Гоггъ совѣтовалъ наблюдать, анализировать и классифицировать факты — Insantia rerum, какъ ихъ вычурно называли — постепенно переходя къ общимъ законамъ. Короче сказать, система Аріесъ Тоттля основывалась на noumena; система Гогга на phenomena. Эта послѣдняя система возбудила при своемъ появленіи такой восторгъ, что Аріесъ Тоттль на время потерялъ кредитъ, но въ концѣ концовъ возвратилъ утраченное значеніе и раздѣлялъ владычество въ царствѣ истины съ своимъ соперникомъ. Ученые рѣшили, что Аристотелевскій и Баконовскій методы — единственные возможные пути къ познанію истины. «Баконовскій» — тоже что «Гогговскій»: первое прилагательное чаще употребляется, какъ болѣе благозвучное и внушительное.
Могу васъ увѣрить, дорогой другъ, что я излагаю исторію этого предмета на основаніи безусловно надежныхъ авторитетовъ. Вы сами понимаете, что такое очевидно нелѣпое мнѣніе должно было страшно тормозить развитіе истиннаго знанія, — которое почти всегда подвигается впередъ интуитивно, скачками.
Напротивъ, древній методъ заставлялъ изслѣдованіе двигаться ползкомъ; и въ теченіе многихъ столѣтій увлеченіе выше означенными методами, въ особенности Гогговскимъ, было такъ велико, что въ сущности прекратилось всякое мышленіе, заслуживающее этого названія. Никто не смѣлъ высказать истину, если былъ обязанъ ею только собственному духу. Если даже эта истина была очевидно истиной, — ее отвергали: тогдашніе тупоголовые savants смотрѣли только на путь, которымъ она была достигнута. Они не хотѣли даже взглянуть на цѣль. — «Средство»! восклицали они, — покажите намъ средство! И если средства не подходили подъ категорію Аріеса (т. е. Барана), ни подъ категорію Гогга, то этого было довольно: тогдашніе savants называли «теоретика» глупцомъ и знать не хотѣли ни его, ни его истины.
Между тѣмъ, ихъ пресмыкающаяся система не могла добраться до истины даже въ теченіе многихъ вѣковъ, такъ какъ устраняла воображеніе, а это зло не возмѣщалось надежностью древнихъ методовъ изслѣдованія. Ошибка этихъ Гурманцевъ, этихъ Ранцузовъ, этихъ Ангельчанъ, этихъ Амрикановъ (послѣдніе, между прочимъ, наши прямые предки) совершенно тождественна съ
