Въ отвѣтъ на эту жестокую и лицемѣрную выходку, я могъ только сказать: помогите!
— Помогите! — отозвался негодяй, — не хочу. Вотъ путилка, — помогите самъ сепѣ, — и шортъ васъ потери!
Съ этими словами онъ бросилъ тяжелую бутылку съ киршвассеромъ, которая попала мнѣ на голову и, какъ мнѣ показалось, вышибла изъ нея весь мозгъ. Подъ вліяніемъ этой идеи, я хотѣлъ бросить веревку и испустить духъ, но остановился, услышавъ крикъ ангела:
— Тершитесь, — кричалъ онъ, — зашѣмъ спѣшить? Хотите еще путилка или ви уше тресвый и пришли въ шуства?
Я поспѣшилъ дважды кивнуть головой. Первый разъ отрицательно, въ знакъ того, что не хочу второй бутылки, а второй — утвердительно, въ знакъ того, что я дѣйствительно трезвъ и положительно пришелъ въ чувство. Такимъ путемъ мнѣ удалось нѣсколько смягчить ангела.
— Знашитъ, ви наконецъ пофѣрили? — спросилъ онъ. — Ви, наконецъ, пофѣрили въ необычайное?
Я снова кивнулъ головой въ знакъ согласія.
— И ви пофѣрили въ меня, ангела необычайнаго?
Я снова кивнулъ.
— И ви согласенъ, что ви пьяница и дуракъ?
Я еще разъ кивнулъ.
— Полошите-ше вашу лѣфую руку въ правый карманъ прюкъ, въ знакъ подношенія ангелу необычайнаго.
Этого требованія я, очевидно, не могъ исполнить: во-первыхъ, моя лѣвая рука была сломана при паденіи съ лѣстницы, слѣдовательно, если бы я выпустилъ веревку изъ руки, то выпустилъ бы ее совсѣмъ. Во-вторыхъ, мои брюки унесла ворона. Итакъ, я, къ крайнему своему сожалѣнію, принужденъ былъ покачать головой въ знакъ того, что не могу въ настоящую минуту исполнить весьма справедливое требованіе ангела. Но какъ только я это сдѣлалъ…
— Упирайся же «sum teuffeel», — заревѣлъ ангелъ. Съ этими словами онъ вытащилъ острый ножикъ и перерѣзалъ веревку, на которой я висѣлъ. Мы пролетали въ эту минуту надъ моимъ домомъ (который во время моихъ странствованій былъ очень красиво отстроенъ за ново) такъ что, полетѣвъ внизъ, я попалъ какъ разъ въ трубу и очутился въ каминѣ столовой.
Когда я пришелъ въ себя (такъ какъ паденіе совершенно оглушило меня) было четыре часа утра. Моя голова покоилась въ золѣ камина, а ноги на обломкахъ опрокинутаго столика, среди остатковъ дессерта, разбитыхъ стакановъ, опрокинутыхъ бутылокъ и пустого кувшина изъ подъ киршвассера. Такъ отомстилъ за себя ангелъ необычайнаго.
