смертнымъ) и все еще протирая глаза, ко мнѣ подошелъ ангелъ необычайнаго и предложилъ свою помощь съ любезностью, какой я вовсе не ожидалъ отъ него. Онъ очень внимательно и ловко осмотрѣлъ мой глазъ. Объявивъ, что въ него попали чистые «пустяки», онъ вытащилъ эти «пустяки» (въ чемъ бы они ни состояли).
Теперь я разсудилъ, что мнѣ пора умереть (такъ какъ судьба очевидно рѣшилась преслѣдовать меня) и, остановившись на этомъ рѣшеніи, отправился къ ближайшей рѣкѣ. Тутъ я раздѣлся (находя вполнѣ основательнымъ умереть въ томъ самомъ видѣ, въ какомъ родился) и съ разбѣга кинулся въ рѣку. Единственной свидѣтельницей моего поступка была одинокая ворона, которая, по всей вѣроятности, наѣлась вымоченныхъ въ водкѣ зеренъ, опьянѣла и отстала отъ своихъ товарищей. Какъ только я очутился въ водѣ, этой птицѣ пришла фантазія схватить самую необходимую часть моей одежды и улетѣть. Отложивъ въ виду этого самоубійство, я просунулъ свои нижнія конечности въ рукава сюртука и пустился въ погоню за воровкой со всей быстротой, какой требовалъ случай и позволяли обстоятельства. Но злая судьба по прежнему преслѣдовала меия. Я бѣжалъ во всю прыть, задравъ голову къ верху и не спуская глазъ съ похитителя моей собственности, какъ вдругъ почувствовалъ, что terra firma ускользнула изъ подъ моихъ ногъ.
Дѣло въ томъ, что я свалился въ пропасть и, безъ сомнѣнія, разбился бы въ дребезги, если бы не успѣлъ схватиться за конецъ длинной веревки, висѣвшей изъ пролетавшаго мимо воздушнаго шара.
Опомнившись и сообразивъ, въ какомъ ужасномъ положеніи я нахожусь, я принялся кричать изо всѣхъ силъ, чтобы увѣдомить объ этомъ аэронавта. Но долгое время я кричалъ напрасно. Дуракъ не могъ — или подлецъ не хотѣлъ замѣтить меня. Между тѣмъ шаръ быстро поднимался, а мои силы еще быстрѣе падали. Я уже хотѣлъ покориться моей судьбѣ и спокойно шлепнуться въ море, какъ вдругъ услыхалъ вверху глухой голосъ, напѣвавшій арію изъ какой-то оперы. Взглянувъ вверхъ, я увидѣлъ ангела необычайнаго. Онъ облокотился на бортъ лодочки, курилъ трубку и, повидимому, благодушествовалъ, вполнѣ довольный собою и вселенной. Я не могъ говорить отъ истощенія и только жалобно смотрѣлъ на него.
Въ теченіе нѣсколькихъ минутъ онъ смотрѣлъ, не говоря ни слова. Наконецъ, заботливо передвинувъ трубку изъ праваго угла въ лѣвый, удостоилъ заговорить.
— Кто ви такой, — спросилъ онъ, — какого шорта ви тамъ тѣлаете?
