никалъ свѣтъ въ эту мрачную комнату, находилось на высотѣ семи футовъ отъ пола. Но чего не преодолѣетъ энергія истиннаго генія? Я рѣшилась взобраться къ этой дырѣ. Весь полъ передъ нею былъ заваленъ колесами, шестернями и другими кабалистическаго вида инструментами, въ самое отверстіе высовывался желѣзный стержень какой-то машины. Между стѣной и грудой этого хлама едва оставалось мѣсто для моего тѣла, но я вооружилась отчаяннымъ мужествомъ и рѣшилась не отступать. Я подозвала Помпея.
— Ты видишь это отверстіе, Помпей. Я хочу посмотрѣть въ него. Стань здѣсь, подъ самымъ отверстіемъ. Теперь держи руку вотъ такъ, Помпей, я встану на нее — такъ. Теперь протяни мнѣ другую руку, Помпей, и помоги взобраться на твои плечи.
Онъ исполнилъ все, что я требовала, и взобравшись къ нему на плечи, я убѣдилась, что легко могу просунуть голову и шею въ отверстіе. Видъ открывался великолѣпный. Я приказала Діанѣ угомониться и увѣрила Помпея, что буду благоразумна и постараюсь вѣсить какъ можно меньше, пока останусь на его плечахъ. Я сказала, что отнесусь съ нѣжностью, къ его чувствамъ, буду ossi tender que beefsteak. Проявивъ такимъ образомъ справедливость въ отношеніи моего вѣрнаго друга, я съ восторгомъ и упоеніемъ отдалась созерцанію пейзажа, который такъ обязательно развертывался передъ моими глазами.
Какъ бы то ни было, объ этомъ предметѣ я не стану распространяться. Не стану описывать городъ Эдинбургъ. Всякій бывалъ въ Эдинбургѣ, въ классической Эдинѣ. Я ограничиваюсь достопамятными деталями моего собственнаго плачевнаго приключенія. Удовлетворивъ до нѣкоторой степени свое любопытство въ отношеніи объема, расположенія и общаго вида города, я осмотрѣла церковь, въ которой мы находились и изящную архитектуру колокольни. Я замѣтила, что отверстіе, въ которое я просунула голову, помѣщалось въ циферблатѣ гигантскихъ часовъ и должно было казаться съ улицы огромной дырой для ключа, какъ это бываетъ на французскихъ карманныхъ часахъ. Безъ сомнѣнія, она была сдѣлана для того, чтобы часовщикъ могъ, въ случаѣ надобности, поправить стрѣлки изнутри. Я подивилась также огромной величинѣ этихъ стрѣлокъ: самая большая имѣла въ длину футовъ десять, а въ ширину, въ самомъ широкомъ мѣстѣ, восемь или девять дюймовъ. Повидимому, онѣ были изъ крѣпкой стали и обладали очень острыми краями. Отмѣтивъ всѣ эти и нѣкоторыя другія особенности, я снова обратилась къ роскошному пейзажу, разстилавшемуся внизу и всецѣло погрузилась въ созерцаніе.
Спустя нѣсколько минутъ меня возвратилъ къ дѣйствительности голосъ Помпея, который объявилъ, что не въ силахъ выдер-
