— Отецъ — сказалъ я, — простите меня! но духъ мой стремится дальше намыливанія. Я твердо рѣшилъ покончить съ лавкой. Я хочу быть редакторомъ, хочу быть поэтомъ, хочу писать стансы въ честь «Масла Васа». Простите мнѣ и помогите сдѣлаться великимъ человѣкомъ!
— Мой милый Какбишь, — отвѣчалъ отецъ (я былъ окрещенъ Какбишь въ честь одного богатаго родственника, носившаго это прозвище), мой милый Какбишь, — сказалъ онъ, — поднимая меня съ колѣнъ за уши — Какбишь, дитя мое, ты молодецъ, и какъ я вижу, пошелъ въ отца. У тебя тоже огромная голова и въ ней должно быть много мозгу. Я давно это вижу и потому разсчитывалъ пустить тебя по юридической части. Впрочемъ, это ремесло теперь не въ модѣ, а профессія политика не даетъ денегъ. Въ общемъ ты разсудилъ правильно, профессія редактора самая лучшая, а если ты можешь быть въ тоже время поэтомъ, какъ большинство редакторовъ, такъ и отлично: разомъ убьешь двухъ зайцевъ. Я не оставлю тебя безъ помощи; я дамъ тебѣ коморку на чердакѣ, перо, чернила, бумагу, словарь рифмъ и экземпляръ «Овода». Полагаю, ты врядъ-ли можешь требовать большаго.
— Я былъ бы неблагодарная скотина, если бы вздумалъ требовать, — отвѣчать я съ восторгомъ. — Ваша щедрость безгранична. Я отплачу за все, сдѣлавъ васъ отцомъ генія.
Такъ кончилась моя бесѣда съ лучшимъ изъ людей, и тотчасъ по окончаніи ея я ретиво принялся за поэтическіе труды, такъ какъ на нихъ главнымъ образомъ основывалась моя надежда добиться редакторскаго кресла.
При первыхъ попыткахъ творчества стансы къ «Маслу Васа» оказались скорѣе помѣхой, чѣмъ пособіемъ. Ихъ велерѣчіе ослѣпляло, а не просвѣщало меня. Ихъ роскошныя строфы обезкураживали меня, когда я сравнивалъ ихъ съ своими собственными произведеніями, такъ что долгое время я трудился безуспѣшно. Наконецъ мелькнула въ моей головѣ одна изъ тѣхъ рѣдкихъ, оригинальныхъ идей, которыя время отъ времени зарождаются въ мозгу генія. Она заключалась — или, точнѣе, она была приведена въ исполненіе — слѣдующимъ образомъ. Въ дрянной книжной лавчонкѣ, въ глухомъ кварталѣ города, я отыскалъ въ грудѣ разнаго хлама нѣсколько старинныхъ и совершенно неизвѣстныхъ или забытыхъ книгъ. Букинистъ уступилъ мнѣ ихъ за безцѣнокъ. Изъ одной — стихотворнаго перевода поэмы «Адъ» какого-то Данте — я выписалъ какъ можно красивѣе отрывокъ о нѣкоемъ Уголино, у котораго была куча дѣтей. Изъ другой, сборника старинныхъ піэсъ (имя автора я забылъ), я также старательно выписалъ много стиховъ объ «ангелахъ», «священникахъ, исполненныхъ благо-
