сдается… что вы прокл… то есть… я думаю… я подозрѣваю… у меня явилась смутная… да, смутная мысль… о высокой чести…
— Охъ!.. ухъ!.. да!.. ладно!.. — перебилъ его величество, — довольно… я понимаю въ чемъ дѣло… Говоря это, онъ снялъ очки, тщательно вытеръ стекла рукавомъ и спряталъ въ карманъ.
Если происшествіе съ книгой поразило Бонъ-Бона, то теперь его изумленіе достигло крайнихъ предѣловъ. Онъ съ живѣйшимъ любопытствомъ взглянулъ въ глаза своему гостю, и убѣдился, что они вовсе не черные, какъ онъ ожидалъ, — и не сѣрые, какъ можно бы было думать — и не каріе, и не голубые, и не желтые, и не красные, и не пурпуровые, и не бѣлые, и не зеленые, и вообще никакого изъ цвѣтовъ, имѣющихся на небеси горе, или на землѣ низу, или въ водахъ подъ землею. Короче сказать, Пьеръ Бонъ-Бонъ, убѣдился, что у его величества вовсе нѣтъ глазъ и, повидимому, никогда не было, такъ какъ на тѣхъ мѣстахъ, гдѣ они обыкновенно помѣщаются, оказалась совершенно гладкая кожа.
Разумѣется, метафизикъ не преминулъ освѣдомиться о причинѣ столь страннаго явленія, и отвѣтъ его величества отличался прямотой, достоинствомъ и убѣдительностью.
— Глаза! любезный Бонъ-Бонъ, — глаза! говорите вы? о! а! понимаю! Нелѣпые рисунки, распространенные среди публики, дали вамъ совершенно ложное представленіе о моей наружности, правда? — Глаза!.. да! Глаза, Пьеръ Бонъ-Бонъ, должны находиться на своемъ мѣстѣ, то есть въ головѣ, скажете вы? — правда въ головѣ червя. Вамъ тоже необходимы эти оптическіе аппараты, но, увѣряю васъ, мое зрѣніе острѣе вашего. Вонъ я вижу кошку въ углу, — хорошенькая кошечка, взгляните на нее, вглядитесь хорошенько! Что же, Бонъ-Бонъ, видите вы ея мысли, мысли? Я подразумѣваю идеи, размышленія, которыя зарождаются подъ ея черепомъ? Вѣдь нѣтъ, не видите? Она думаетъ, что мы восхищаемся длиной ея хвоста и глубиной ея ума. Сейчасъ только она рѣшила, что я въ высшей степени представительная духовная особа, а вы самый поверхностный изъ метафизиковъ. Какъ видите, я не вовсе слѣпъ; но при моей профессіи глаза, о которыхъ вы говорите, были бы только помѣхой; они каждую минуту рисковали бы быть выколотыми желѣзнымъ шестомъ иди вилами для поджариванія грѣшниковъ. Но вамъ эти оптическіе приборы необходимы. Ну и пользуйтесь ими, Бонъ-Бонъ, какъ можно лучше; — мое же зрѣніе душа.
Тутъ посѣтитель взялъ бутылку, налилъ стаканъ Бонъ-Бону и попросилъ его пить безъ всякаго стѣсненія и вообще быть какъ дома.
— Умную книгу написали вы, Пьеръ, — продолжалъ его величество, дружески хлопнувъ по плечу нашего пріятеля, который
