зываемомъ Карнакъ, состоялъ изъ ста сорока четырехъ колоннъ, по тридцати семи футовъ въ окружности, на разстояніи двадцати пяти футовъ одна отъ другой. Отъ Нила до портика, на протяженіи двухъ миль, тянется аллея сфинксовъ, статуй и обелисковъ, достигающихъ двадцати, шестидесяти и ста футовъ въ вышину. Самый дворецъ (насколько онъ могъ припомнить) имѣлъ двѣ мили въ длину и семь миль въ окружности. Стѣны его были богато расписаны, внутри и снаружи, іероглифами. Онъ не утверждаетъ, будто въ стѣнахъ его могли бы быть выстроены пятьдесятъ или шестьдесятъ Капитоліевъ доктора, но считаетъ возможнымъ, что двѣ или три сотни ихъ можно бы было втиснуть туда безъ особенныхъ затрудненій. Впрочемъ, этотъ Карнакскій дворецъ въ концѣ концовъ просто лачуга. Онъ (графъ), по совѣсти, не можетъ отрицать великолѣпія и превосходства Bowling-Green Fountain, описаннаго докторомъ. Ничего подобнаго, онъ долженъ сознаться, не было въ Египтѣ, да и нигдѣ вообще.
Я спросилъ графа, что онъ думаетъ о нашихъ желѣзныхъ дорогахъ.
— Ничего особеннаго, — отвѣчалъ онъ. — Онѣ устроены довольно непрочно, легкомысленно и неуклюже. Какое же сравненіе съ широкими, гладкими и прямыми дорогами, по которымъ египтяне перевозили цѣлые храмы и массивные обелиски въ полтораста футовъ вышиною.
Я завелъ рѣчь о нашихъ гигантскихъ механическихъ силахъ.
Онъ согласился, что мы немножко маракуемъ по этой части, но тутъ же спросилъ, какъ бы я принялся за дѣло, если бы надо было помѣстить лопатки подъ сводами хотя бы маленькаго Карнакскаго дворца.
Я сдѣлалъ видъ, что не слышу этого попроса, и спросилъ, имѣетъ-ли онъ понятіе объ артезіанскихъ колодцахъ. Но онъ только высоко поднялъ брови, а мистеръ Глиддонъ бросилъ на меня суровый взглядъ и замѣтилъ въ полголоса, что такой колодезь недавно былъ найденъ инженерами въ Большомъ Оазисѣ.
Я заговорилъ о нашихъ стальныхъ издѣліяхъ; но иностранецъ презрительно повелъ носомъ и спросилъ, можно-ли нашими стальными орудіями исполнить такую рѣзьбу, какую египтяне исполняли на обелискахъ мѣдными рѣзцами.
Все это смутило насъ настолько, что мы рѣшили перейти къ вопросамъ метафизическимъ. Мы послали за книгой, называемой «Обозрѣніе» и прочли египтянину главу или двѣ о чемъ-то не весьма ясномъ, но извѣстномъ у бостонцевъ подъ именемъ великаго движенія или прогресса.
