ки въ видѣ призматическихъ отростковъ; брюшко заостренное. Сфинксъ Мертвая Голова является иногда предметомъ суевѣрнаго ужаса среди простонародья, по причинѣ издаваемаго имъ печальнаго звука и фигуры черепа на груди.
Тутъ онъ закрылъ книгу, и наклонился къ окну, въ той же самой позѣ, какъ сидѣлъ я, когда увидѣлъ «чудовище».
— Ага, вотъ оно! — воскликнулъ онъ, — оно снова поднимается по склону холма и, признаюсь, выглядитъ крайне курьезно. Но оно вовсе не такъ велико и не такъ далеко, какъ вы вообразили, такъ какъ взбирается по нити, прикрѣпленной какимъ-нибудь паукомъ къ окну, которая имѣетъ въ ширину не болѣе шестнадцатой части дюйма и отстоитъ отъ моего зрачка не далѣе какъ на шестнадцатую часть дюйма.
Symposium предыдущаго вечера разстроилъ мнѣ нервы. Цѣлый день меня донимала жестокая головная боль и отчаянная сонливость. Въ виду этого, я отказался отъ намѣренія провести вечеръ въ гостяхъ, рѣшивъ, что самое благоразумное будетъ завалиться спать тотчасъ послѣ ужина.
Легкаго ужина, конечно. Я обожаю кроликовъ по уэльски. Но болѣе фунта за разъ не всегда можно посовѣтовать. Впрочемъ, серьезныхъ возраженій не найдется и противъ двухъ. А между двумя и тремя разница только на одну единицу. Кажется, я рискнулъ на четыре. Жена увѣряетъ, на пять, но она спутала двѣ совершенно различныя вещи. Абстрактное число пять было, я согласенъ, но конкретно оно относилось къ бутылкамъ портера, безъ котораго не осилить кролика по уэльски.
Окончивъ мой скромный ужинъ, и надѣвъ ночной колпакъ, въ сладкой надеждѣ утѣшаться имъ до ближайшаго полдня, я склонилъ голову на подушку и какъ человѣкъ съ чистою совѣстью погрузился въ глубокій сонъ.
Но когда же исполнялись надежды человѣчества? Я еще не успѣлъ порядкомъ расхрапѣться, какъ отчаянный звонъ у подъѣзда и нетерпѣливый стукъ въ дверь разомъ пробудили меня. Я еще протиралъ глаза, когда жена бросила мнѣ въ физіономію письмо отъ моего стараго друга, доктора Понноннера. Ботъ что онъ писалъ:
«Приходите ко мнѣ, дружище, какъ только получите это письмо. Приходите раздѣлить мою радость. Наконецъ-то, послѣ долгихъ подходовъ, мнѣ удалось выпросить у директора Музеума позволеніе взять къ себѣ на домъ мумію, вы знаете какую. Я имѣю право
