если я опишу это чудовище (которое я видѣлъ совершенно ясно и за которымъ наблюдалъ спокойно все время, пока оно спускалось съ холма), мои читатели, пожалуй, не такъ легко повѣрятъ этому.
Опредѣляя размѣры этого существа, по сравненію съ діаметромъ огромныхъ деревьевъ, мимо которыхъ оно двигалось, — немногихъ лѣсныхъ гигантовъ, уцѣлѣвщихъ отъ обвала — я убѣдился, что оно далеко превосходитъ величиною любой линейный корабль. Я говорю линейный корабль, потому что форма чудовища напоминала корабль: корпусъ семидесяти четырехъ пушечнаго судна можетъ дать довольно ясное представленіе объ его очертаніяхъ. Пасть животнаго помѣщалась на концѣ хобота, футовъ въ шестьдесятъ или семьдесятъ длиною, и, приблизительно такой же толщины какъ туловище обыкновеннаго слона. У основанія хобота находилась густая масса щетинистыхъ косматыхъ волосъ, больше чѣмъ могла бы доставить дюжина буйволовыхъ шкуръ; а изъ нея выдавались, изгибаясь внизъ и въ бокъ, два блестящіе клыка, подобные кабаньимъ, только несравненно большихъ размѣровъ. По обѣимъ сторонамъ хобота помѣщались два гигантскіе прямые рога, футовъ въ тридцать или сорокъ длиною, повидимому хрустальные, въ формѣ призмы; они ослѣпительно сіяли въ лучахъ заходящаго солнца. Туловище имѣло форму клина, обращеннаго вершиной къ землѣ. Оно было снабжено двумя парами крыльевъ, — каждое имѣло въ длину около ста ярдовъ — помѣщавшимися одна надъ другой. Крылья были густо усажены металлическими пластинками; каждая пластинка имѣла футовъ десять—двѣнадцать въ діаметрѣ. Я замѣтилъ, что верхнія и нижнія крылья соединены крѣпкими цѣпями. Но главную особенность этого страшнаго существа, представляло изображеніе Мертвой Головы, занимавшей почти всю поверхность груди. Она рѣзко выдѣлялась на темной поверхности своимъ яркимъ бѣлымъ цвѣтомъ, точно нарисованная. Пока я съ чувствомъ ужаса и недоумѣнія смотрѣлъ на это ужасное животное, въ особенности на зловѣщую фигуру на его груди, оно внезапно разинуло пасть, и испустило такой громкій и страшный стонъ, что нервы мои не выдержали, и когда чудовище исчезло у подошвы холма въ лѣсу, я безъ чувствъ повалился на полъ.
Когда я очнулся, первымъ моимъ побужденіемъ было разсказать моему другу о томъ, что я видѣлъ и слышалъ, но какое-то непонятное чувство отвращенія удержало меня.
Наконецъ, однажды вечеромъ, три или четыре дня спустя послѣ происшествія, мы сидѣли вмѣстѣ въ той самой комнатѣ, откуда я увидѣлъ чудовище. Я сидѣлъ у окна на стулѣ, а другъ мой
