соотвѣтственнымъ содержимымъ, судя по звукамъ случайно лопавшихся бутылокъ. Посреди комнаты помѣщался столъ, — а на немъ возвышалась огромная пуншевая чаша. Бутылки различныхъ винъ и другихъ напитковъ, кружки, чарки, фляжки загромождали столъ. Вокругъ него сидѣла на подставкахъ для гробовъ компанія въ шесть человѣкъ. Я опишу ихъ по одиночкѣ.
Какъ разъ противъ двери, нѣсколько возвышаясь надъ своими товарищами, сидѣлъ какой-то субъектъ, казавшійся предсѣдателемъ пиршества. Онъ былъ высокъ и тощъ и, къ удивленію Снасти, превосходилъ даже его худобой. Лицо его, впрочемъ, не представляло ничего замѣчательнаго, за исключеніемъ одной черты. Эта послѣдняя заключалась въ необычайно, до безобразія, высокомъ лбѣ: казалось, будто надъ его головой возвышается еще шапка или корона изъ мяса. Губы его кривились ласковой, но зловѣщей гримасой, глаза свѣтились пьянымъ блескомъ, какъ и у всѣхъ остальныхъ. Этотъ господинъ былъ одѣтъ въ черную бархатную мантію съ богатымъ шитьемъ, ниспадавшую вокругъ его фигуры небрежными складками, на подобіе испанскаго плаща. На головѣ его красовались черныя перья отъ погребальной колесницы, которыми онъ покачивалъ съ лукавымъ и тонкимъ видомъ, а въ правой рукѣ онъ держалъ большую берцовую человѣческую кость, которой, кажется, только что треснулъ одного изъ собутыльниковъ за какую-то провинность.
Напротивъ него, спиной къ двери, сидѣла дама, не совсѣмъ обыкновенной наружности. Такого же росту, какъ только что описанный господинъ, она, однако, не могла пожаловаться на худобу. Очевидно, у ней была водянка въ послѣдней степени развитія: фигура ея близко напоминала огромный боченокъ октябрьскаго пива, стоявшій по близости, въ углу. Лицо у ней было необычайно круглое, красное и полное, и представляло ту же особенность, — или, лучше сказать, недостатокъ особенностей, какъ у президента, т. е. лишь одна черта его была настолько замѣчательна, что заслуживаетъ описанія. Проницательный Брезентъ тотчасъ замѣтилъ, что тоже самое можно сказать о всѣхъ остальныхъ: каждый точно взялъ монополію на какую-нибудь отдѣльную черту физіономіи. У дамы, о которой мы говоримъ, эту черту представлялъ ротъ. Начинаясь у праваго уха, онъ простирался въ видѣ зіяющей трещины до лѣваго, такъ что коротенькія сережки, которыя она носила, то и дѣло проваливаливались въ эту пропасть. Впрочемъ, она всячески старалась держать ротъ закрытымъ и имѣла важный видъ въ только что накрахмаленномъ и выглажанномъ саванѣ съ батистовыми маншетами, плотно охватывавшемъ ея тѣло до самаго подбородка.
