лось и у насъ явилась слабая надежда на спасеніе въ лодкахъ. Въ восемь часовъ вечера тучи разсѣялись и показалась полная луна, немало ободрившая насъ.
Послѣ невѣроятныхъ усилій мы спустили большую шлюпку, въ которую усѣлись матросы и большая часть пассажировъ. Они отплыли немедленно и, претерпѣвъ немало лишеній, добрались благополучно до Окракокъ-Инлетъ на третій день послѣ караблекрушенія.
Капитанъ съ тринадцатью пассажирами остался на кораблѣ, рѣшившись довѣрить свою судьбу маленькой шлюпкѣ, находившейся на носу. Мы спустили ее безъ особенныхъ затрудненій, хотя я считаю истиннымъ чудомъ, что она не перевернулась, очутившись на поверхности моря. Въ ней помѣстились: капитанъ съ женой, мистеръ Уайаттъ съ своими спутницами, мексиканскій офицеръ съ женой и четырьмя дѣтьми, я и слуга-негръ.
По недостатку мѣста мы могли захватить съ собой только самые необходимые инструменты, немного провизіи, да платье, которое было на насъ. Никому и въ голову не пришло пытаться спасти что-нибудь изъ вещей. Каково же было наше изумленіе, когда, на разстояніи нѣсколькихъ фатомовъ отъ корабля, мистеръ Уайаттъ всталъ и объявилъ капитану Гарди, что лодка должна вернуться и захватить его длинный ящикъ.
— Садитесь, мистеръ Уайаттъ, — отвѣчалъ капитанъ довольно рѣзко, — вы опрокините лодку, если не будете сидѣть смирно. Мы и то уже въ водѣ по самые борта.
— Ящикъ! — воскликнулъ Уайаттъ, — говорю вамъ, ящикъ! Капитанъ Гарди, вы не можете, вы не захотите отказать мнѣ. Онъ вѣситъ немного, пустяки, чистые пустяки. Именемъ матери, родившей васъ, именемъ любви Божіей и надежды на спасеніе, умоляю васъ вернуться за ящикомъ.
Повидимому, капитанъ былъ тронутъ этой страстной мольбой художника, но тотчасъ оправился и сурово отвѣтилъ:
— Мистеръ Уайаттъ, вы сумасшедшій. Я не могу послушаться васъ. Садитесь, или вы опрокините лодку. Стой… держите… схватите его! онъ бросится за бортъ!.. Ну… такъ и зналъ… бросился!
Дѣйствительно, Уайаттъ выскочилъ въ море, и такъ какъ мы находились съ подвѣтренной стороны корабля, успѣлъ добраться до него съ почти нечеловѣческими усиліями и схватиться за канатъ, висѣвшій съ палубы. Секунду спустя онъ былъ на кораблѣ и какъ сумасшедшій ринулся въ свою каюту.
Тѣмъ временемъ насъ отнесло за корму корабля и мы сдѣлались игрушкой бурнаго моря. Мы напрягали всѣ усилія, стараясь
