Я не получалъ ожидаемаго увѣдомленія отъ капитана въ теченіе недѣли. Въ концѣ концовъ, однако, оно явилось и я немедленно отправился въ гавань. Пассажиры были уже въ сборѣ, стояла обычная суматоха отъѣзда. Уайаттъ явился минутъ черезъ десять послѣ меня, съ двумя сестрами и женой. Художникъ былъ въ обычномъ мизантропическомъ настроеніи. Я, впрочемъ, слишкомъ привыкъ видѣть его такимъ, чтобы обращать вниманіе на это обстоятельство. Онъ даже не представилъ меня своей женѣ; эту формальность исполнила его сестра, очень милая и умная дѣвушка, познакомившая насъ въ немногихъ словахъ.
Лицо мистриссъ Уайаттъ было закрыто густой вуалью, и когда она подняла ее, отвѣчая на мой поклонъ, я, признаюсь, глубоко изумился. Я былъ бы еще болѣе изумленъ, если бы продолжительный опытъ не научилъ меня относиться съ нѣкоторымъ недовѣріемъ къ восторженнымъ описаніямъ моего друга-художника, когда дѣло шло о женской красотѣ. Я зналъ, что въ этихъ случаяхъ онъ легко поддавался иллюзіи.
Дѣло въ томъ, что мистриссъ Уайаттъ обладала самой ординарной наружностью. Не будучи положительно дурнушкой, она не далеко ушла отъ этого. Во всякомъ случаѣ, одѣта она была съ замѣчательнымъ вкусомъ, — и безъ сомнѣнія, плѣнила моего друга достоинствами ума и сердца, болѣе прочными, чѣмъ физическая красота. Она сказала всего нѣсколько словъ и тотчасъ спустилась въ свою каюту съ мистеромъ Уайаттомъ.
Ко мнѣ вернулось прежнее любопытство. Прислуги не было,— на этогь счетъ не оставалось никакихъ сомнѣній. Я сталъ поджидать багажа. Немного погодя, въ гавань явилась телѣга съ продолговатымъ сосновымъ ящикомъ, за которымъ, повидимому, стояло все дѣло. Тотчасъ по прибытіи его мы отплыли, и вскорѣ вышли въ открытое море.
Какъ я уже сказалъ, ящикъ былъ продолговатой формы. Въ длину онъ имѣлъ около шести футовъ, въ ширину два съ половиной. Я осмотрѣлъ его внимательно, такъ какъ люблю точность во всемъ. Форма у него была особенная, и при первомъ взглядѣ я рѣшилъ, что моя догадка справедлива. Если припомнитъ читатель, я предположилъ, что мой другъ художникъ везетъ съ собой какія-нибудь картины или картину, такъ какъ въ послѣднее время, онъ имѣлъ дѣла съ Николино. Судя по формѣ ящика, въ немъ могла заключаться только копія съ «Тайной Вечери» Леонардо да Винчи, а мнѣ извѣстно было, что копія «Тайной Вечери» работы Рубини младшаго, дѣйствительно находилась нѣкоторое время въ рукахъ Николино. Итакъ, я счелъ этотъ вопросъ рѣшеннымъ и порадовался своей проницательности. До сихъ поръ Уайаттъ ни-
