немногіе, большею частью иностранцы, не могли или не хотѣли взять на себя смѣлость представить ей меня теперь же, на утреннемъ визитѣ. Когда я въ отчаяніи бесѣдовалъ съ тремя моими пріятелями о всепоглощающемъ объектѣ моей страсти, этотъ самый объектъ случайно явился передъ нами.
— Это она, ручаюсь головой! — воскликнулъ одинъ.
— Поразительно хороша! — подхватилъ другой.
— Ангелъ во плоти! — ахнулъ третій.
Я взглянулъ; дѣйствительно, въ открытой коляскѣ, медленно катившейся по улицѣ, предстало передо мной волшебное видѣніе оперы, въ обществѣ молодой лэди, которая тоже была въ ложѣ.
— Ея спутница тоже удивительно сохранилась, — замѣтилъ тотъ, что воскликнулъ первый.
— Поразительно, — согласился второй, — до сихъ поръ ослѣпительна; но вѣдь искусство дѣлаетъ чудеса. Честное слово, она выглядитъ лучше, чѣмъ въ Парижѣ пять лѣтъ тому назадъ. До сихъ поръ хороша собой, — какъ по вашему, Фруассаръ… то есть Симпсонъ?
— До сихъ поръ? — возразилъ я, — да съ чего же ей не быть красивой? Но въ сравненіи съ своей подругой она плошка передъ солнцемъ, — свѣтящійся червячекъ передъ Антаресомъ.
— Ха! ха! ха! вы мастеръ дѣлать открытія, Симпсонъ, — и преоригинальныя.
На этомъ мы разстались и тріо удалилось, при чемъ одинъ изъ нихъ замурлыкалъ какой-то веселый vaudeville, изъ котораго я схватилъ только послѣднія строчки:
Ninon, Ninon, Ninon a bas —
A bas Ninon de l’Enclos!
Въ теченіе этого непродолжительнаго разговора одно обстоятельство сильно утѣшило меня и подлило масла въ огонь моей страсти. Когда коляска поровнялась съ нашей группой, я замѣтилъ, что г-жа Ладандъ узнала меня; мало того, осчастливила самой ангельской улыбкой.
Пришлось оставить мысль о формальномъ знакомствѣ, отложивъ его до тѣхъ поръ, пока Тальботу заблагоразсудится вернуться. Тѣмъ временемъ я усердно посѣщалъ всевозможныя мѣста общественныхъ увеселеній и, наконецъ, въ томъ же театрѣ, гдѣ впервые увидѣлъ ее, встрѣтился съ нею вторично и обмѣнялся взглядами. Это случилось, однако, только черезъ двѣ недѣли. Все это время я ежедневно заходилъ къ Тальботу и ежедневно уходилъ въ припадкѣ бѣшенства, выслушавъ вѣчный отвѣть лакея: — «Еще не вернулся».
