безъ сомнѣнія усиливалъ странное впечатлѣніе, производимое этими предметами. Туманъ былъ такъ густъ, что я ничего не видѣлъ на разстояніи двѣнадцати ярдовъ. Тропинка, по которой я шелъ, была крайне извилиста, а солнца не было видно, такъ что я скоро утратилъ всякое представленіе о направленіи. Тѣмъ временемъ морфинъ оказалъ свое обычное дѣйствіе придавъ глубокій интересъ всему внѣшнему міру. Въ шелестѣ листьевъ, въ зелени былинокъ, въ формѣ трилистника, въ жужжаніи пчелы, въ блескѣ росы, въ дыханіи вѣтерка, въ слабомъ ароматѣ лѣса чуялся цѣлый веселый и причудливый рой поэтическихъ и безсвязныхъ мыслей.
Поглощенный ими, я бродилъ въ теченіе нѣсколькихъ часовъ, пока туманъ не сгустился до того, что мнѣ пришлось пробираться ощупью. Тутъ невыразимое безпокойство овладѣло мною — родъ нервной дрожи и нерѣшимости — я боялся ступить, думая, что вотъ-вотъ слечу въ пропасть. Вспомнились мнѣ также странныя исторіи о Скалистыхъ Горахъ, о дикомъ и свирѣпомъ племени, населяющемъ ихъ пещеры и пропасти. Тысяча смутныхъ грезъ осаждали и угнетали меня — грезъ тѣмъ болѣе мучительныхъ, чѣмъ онѣ были туманнѣе. Но вдругъ до моего слуха долетѣлъ грохотъ барабана.
Разумѣется, мое удивленіе не знало границъ. Барабанъ въ этихъ горахъ былъ вещью, совершенно необычайной. Я бы не болѣе удивился, услыхавъ звукъ трубы Архангела. Но моему изумленію суждено было еще увеличиться. Раздался дребезжащій звукъ, похожій на бряцанье связки ключей, и спустя мгновеніе — какой-то смуглый, полунагой человѣкъ съ крикомъ пробѣжалъ мимо меня. Онъ промчался такъ близко, что я почувствовалъ его горячее дыханіе на своемъ лицѣ. Въ рукѣ у него былъ какой-то странный инструментъ, состоящій изъ связки стальныхъ колецъ, которыми онъ гремѣлъ на бѣгу. Лишь только онъ исчезъ въ туманѣ, какъ за нимъ промчался съ разинутой пастью и горящими глазами какой-то огромный звѣрь. Я не могъ ошибиться насчетъ его породы. Эти была гіена.
Видъ чудовища скорѣе разсѣялъ, чѣмъ усилилъ мой ужасъ — теперь я понялъ, что брежу, и старался усиліемъ воли вернуться къ сознанію. Я смѣло и бодро пошелъ впередъ; протиралъ глаза, громко восклицалъ, щипалъ себѣ члены. Мнѣ попался ручеекъ и я вымылъ въ немъ лицо, руки и шею. Вода освѣжила меня, и повидимому, разсѣяла странныя ощущенія, докучавшія мнѣ до сихъ поръ. Я всталъ совершенно новымъ, какъ мнѣ казалось, человѣкомъ и твердо, спокойно продолжалъ свой путь по невѣдомой тропинкѣ.
