Земля возвратилась въ землю. Могильный червь остался безъ пищи. Чувство бытія пропало безслѣдно и взамѣнъ его — взамѣнъ всѣхъ вещей — воцарились неограниченными и вѣчными владыками мѣсто и время. Для того, чего не было — для того, что не имѣло чувствительности — для того, что было беззвучно и въ чемъ не было ни одной матеріальной частицы — для всего этого ничто, бывшаго, однако, безсмертіемъ — могила по прежнему оставалась жилищемъ, а разъѣдающее время товарищемъ.
| Πυρ σοι προσοισω Я принесу тебѣ огонь. |
| Эврипидъ Андром. |
Эйросъ. Почему ты называешь меня Эйросомъ?
Харміона. Такъ будешь ты называться отнынѣ. Ты тоже долженъ забыть мое земное имя и звать меня Харміоной.
Эйросъ. Это не сонъ!
Харміона. Для насъ нѣтъ болѣе сновъ; — но объ этихъ тайнахъ мы сейчасъ поговоримъ. Я радуюсь, что ты выглядишь живымъ и разумнымъ. Повязка тьмы уже отпала отъ твоихъ глазъ. Развеселись и ничего не бойся. Опредѣленные тебѣ дни оцѣпенѣнія миновали и завтра я сама открою тебѣ радости и чудеса твоего новаго существованія.
Эйросъ. Правда — я не испытываю оцѣпенѣнія. Странная дурнота и ужасная тьма оставили меня и я давно уже не слышу дикаго, шумящаго, страшнаго звука, подобнаго «шуму многихъ водъ». Но я совершенно ошеломленъ, Харміона, остротой воспріятія новаго, которую такъ внезапно пріобрѣли мои чувства.
Харміона. Черезъ нѣсколько дней это пройдетъ; но я вполнѣ понимаю тебя и представляю себѣ твои чувства. Прошло уже десять земныхъ лѣтъ съ тѣхъ поръ, какъ я испытала то, что пришлось испытать тебѣ; но воспоминаніе объ этомъ еще со мною. Но теперь ты претерпѣлъ всѣ страданія, которыя тебѣ суждено было претерпѣть въ Эдемѣ.
Эйросъ. Въ Эдемѣ?
Харміона. Въ Эдемѣ.
Эйросъ. О, Боже! пощади, Харміона! — я подавленъ величіемъ всего — непознаваемымъ, нынѣ познаннымъ — идеальнымъ Будущимъ, скрывающимся въ возвышенномъ и несомнѣнномъ Настоящемъ.
Харміона. Не думай объ этомъ. Завтра мы поговоримъ. Твой духъ волнуется, — пусть онъ ограничится простыми воспоминаніями; онѣ успокоятъ его тревогу. Не оглядывайся кругомъ, не
