Августъ по прежнему лежалъ на днѣ; видя, что ему угрожаетъ опасность захлебнуться, такъ какъ вода стояла почти на цѣлый футъ, я кое-какъ приподнялъ его и, обвязавъ веревкой вокругъ таліи, прикрѣпилъ другой конецъ къ рымъ-болту на палубѣ.
Устроившись такимъ образомъ, какъ умѣлъ, и насколько позволяло мнѣ мое волненіе и окоченѣвшія руки, я поручилъ свою участь Богу и рѣшился перенести все, что ни случится, съ твердостью, на какую только былъ способенъ.
Не успѣлъ я принять это рѣшеніе, какъ внезапно, громкій, протяжный вопль, точно вырвавшійся изъ глотокъ тысячи демоновъ, наполнилъ пространство. Въ жизнь свою не забуду смертельнаго ужаса, который оледенилъ меня въ эту минуту. Волосы мои встали дыбомъ, кровь застыла въ жилахъ, сердце замерло и, не успѣвъ оглянуться и опредѣлить причину этого шума, я повалился безъ чувствъ на тѣло моего товарища.
Очнувшись, я оказался въ каютѣ большого китоловнаго судна «Пингвинъ», шедшаго въ Нантукетъ.
Нѣсколько человѣкъ стояли надо мною; Августъ, блѣдный какъ смерть, растиралъ мнѣ руки. Увидѣвъ, что я открылъ глаза, онъ разразился бурными восклицаніями восторга и благодарности, вызвавшими смѣхъ и слезы среди окружавшихъ меня съ виду грубыхъ людей. Вскорѣ я узналъ обстоятельства нашего спасенія. На насъ налетѣлъ корабль, шедшій въ Нантукетъ подъ всѣми парусами, какіе только можно было распустить при такой погодѣ. Матросы замѣтили нашу лодку, но слишкомъ поздно, ихъ-то крикъ и испугалъ меня такъ страшно. Огромный корабль прошелъ надъ нами такъ же легко, какъ наша лодка прошла бы надь перышкомъ. Ни единаго крика не раздалось съ лодки; послышался только легкій скрипъ, сливавшійся съ ревомъ вѣтра и волнъ, когда наше легкое суденышко нырнуло въ воду и прошло подъ килемъ своего губителя; больше ничего. Думая, что наша лодка (на которой не видно было мачты) случайно оторвалась отъ пристани, капитанъ (Е. Т. Блокъ изъ Нью-Лондона) хотѣлъ продолжать путь, не придавая значенія этому случаю. Къ счастью, двое матросовъ божились, что замѣтили въ лодкѣ человѣка и доказывали, что его еще можно спасти. Возникли препирательства, Блокъ разсердился и замѣтилъ, «что ему нѣтъ дѣла до яичной скорлупы, что корабль не будетъ останавливаться ради всякаго вздора, что коли человѣкъ тонетъ, такъ, значитъ, онъ самъ того хотѣлъ; и чортъ его дери, пусть себѣ тонетъ». Но тутъ вмѣшался его помощникъ Гендерсонъ, справедливо возмутившійся, какъ и весь экипажъ, такимъ безсердечіемъ. Чувствуя за собой поддержку, онъ рѣшительно объявилъ капитану, что тотъ заслуживаетъ висѣлицы и что онъ не
