— Что скажешь, Джэпъ? — спросилъ я, — какъ дѣла? Какъ поживаетъ твой господинъ?
— Сказать правда, масса, подживаетъ не хорошо, не такъ здоровъ.
— Не здоровъ! Очень грустно слышать. На что же онъ жалуется?
— Зачѣмъ жалобится? совсѣмъ не жалобится! онъ очень боленъ.
— Очень боленъ, Юпитеръ? Что же ты сразу не сказалъ? Что жь онъ лежитъ?
— Что лежитъ? ничего не лежитъ! моей душѣ очень грузно про бѣдный масса Вилль.
— Что ты мелешь, Юпитеръ? понять не могу. Ты сказалъ, что твой баринъ заболѣлъ. Развѣ онъ не говорилъ тебѣ, что его мучитъ?
— Нѣтъ, масса, въ этомъ дѣлѣ голова съ ума пойдетъ… масса Вилль не говоритъ ни однимъ словомъ… тогда зачѣмъ ходить, плечи внизъ, голова вверхъ и бѣлый какъ гусь? И все время писать фигурки…
— Что писать, Джэпъ?
— Писать фигурки на грифельной доскѣ… такихъ смѣшныхъ фигурокъ я никогда не видалъ. Я говорю, онъ подмѣшанъ. Надо глядѣть за нимъ строго. Тотъ разъ убѣжалъ на зарѣ… гулялъ цѣлый день не дома… Я сдѣлалъ дубину… хотѣлъ отдуть… но онъ пришелъ такой несчастный и мнѣ глупому становилось жалко…
— Какъ?.. что?.. да! нѣтъ, не обращайся съ нимъ жестоко… не бей его, Юпитеръ, онъ не вынесетъ этого. Но что же вызвало эту болѣзнь или эту перемѣну въ поведеніи? — Случилось что-нибудь непріятное послѣ того какъ я былъ у васъ?
— Нѣтъ, масса, послѣ тогда не было непріятнаго, а раньше тогда было… въ томъ самомъ дню.
— Какъ? Что ты хочешь сказать?
— Да, масса, я говорю, это жукъ.
— Что?
— Жукъ непремѣнно кусалъ ему голову.
— Да почему же ты такъ думаешь, Джэпъ?
— Когти огромные и морда. Такой промятый жукъ — кусаетъ, хватаетъ что ни дай. Масса Вилль хвать его за ногу и бросилъ, — я и говорю, тогда жукъ его кусалъ. Я не хваталъ ногу, а взялъ бумажку, и жука въ бумажку, и совалъ ему въ морду бумажку — вотъ какъ.
— Такъ ты думаешь, что жукъ укусилъ твоего господина и отъ этого онъ заболѣлъ?
— Зачѣмъ думать, нечего думать, — я знаю. Зачѣмъ ему видѣть во снѣ жука — коли жукъ не кусалъ его?
— Что скажешь, Джэп? — спросил я, — как дела? Как поживает твой господин?
— Сказать правда, масса, подживает не хорошо, не так здоров.
— Не здоров! Очень грустно слышать. На что же он жалуется?
— Зачем жалобится? совсем не жалобится! он очень болен.
— Очень болен, Юпитер? Что же ты сразу не сказал? Что ж он лежит?
— Что лежит? ничего не лежит! моей душе очень грузно про бедный масса Вилль.
— Что ты мелешь, Юпитер? понять не могу. Ты сказал, что твой барин заболел. Разве он не говорил тебе, что его мучит?
— Нет, масса, в этом деле голова с ума пойдет… масса Вилль не говорит ни одним словом… тогда зачем ходить, плечи вниз, голова вверх и белый как гусь? И все время писать фигурки…
— Что писать, Джэп?
— Писать фигурки на грифельной доске… таких смешных фигурок я никогда не видал. Я говорю, он подмешан. Надо глядеть за ним строго. Тот раз убежал на заре… гулял целый день не дома… Я сделал дубину… хотел отдуть… но он пришел такой несчастный и мне глупому становилось жалко…
— Как?.. что?.. да! нет, не обращайся с ним жестоко… не бей его, Юпитер, он не вынесет этого. Но что же вызвало эту болезнь или эту перемену в поведении? — Случилось что-нибудь неприятное после того как я был у вас?
— Нет, масса, после тогда не было неприятного, а раньше тогда было… в том самом дню.
— Как? Что ты хочешь сказать?
— Да, масса, я говорю, это жук.
— Что?
— Жук непременно кусал ему голову.
— Да почему же ты так думаешь, Джэп?
— Когти огромные и морда. Такой промятый жук — кусает, хватает что ни дай. Масса Вилль хвать его за ногу и бросил, — я и говорю, тогда жук его кусал. Я не хватал ногу, а взял бумажку, и жука в бумажку, и совал ему в морду бумажку — вот как.
— Так ты думаешь, что жук укусил твоего господина и от этого он заболел?
— Зачем думать, нечего думать, — я знаю. Зачем ему видеть во сне жука — коли жук не кусал его?
