верстіе, наполняла кувшинчикъ до краевъ въ теченіе шестидесяти минуть. Разсчитать это было нетрудно, замѣтивъ, какая часть кувшина наполняется въ данный промежутокъ времени. Остальное ясно само собою. Я устроилъ себѣ постель на днѣ корзины такъ, чтобы голова приходилась подъ носкомъ кувшина. Ясно, что по истеченіи часа вода, наполнивъ кувшинъ, должна была выливаться изъ носка, который приходился нѣсколько ниже краевъ. Ясно также, что, орошая мою физіономію съ высоты четырехъ футовъ, вода должна была разбудить меня, хоть бы я заснулъ мертвецкимъ сномъ.
Было уже одиннадцать часовъ, когда я покончилъ съ устройствомъ будильника. Затѣмъ я немедленно улегся спать, положившись на мое изобрѣтеніе. Мнѣ не пришлось разочароваться. Пунктуально, черезъ каждыя шестьдесятъ минутъ, я вставалъ, разбуженный моимъ вѣрнымъ хронометромъ, выливалъ изъ кувшина воду обратно въ боченокъ и, возобновивъ атмосферу съ помощью конденсора, снова ложился спать. Эти регулярныя пробужденія безпокоили меня даже меньше чѣмъ я ожидалъ. Когда я всталъ утромъ, было уже семь часовъ и солнце поднялось на нѣсколько градусовъ надъ линіей горизонта.
3 апрѣля. — Я убѣдился, что мой шаръ находится на громадной высотѣ, такъ какъ выпуклость земли сдѣлалась ясно замѣтной. Подо мной, на океанѣ, можно было различить какія-то темныя пятна, — безъ сомнѣнія, острова. Небо казалось агатово-чернаго цвѣта, звѣзды ярко блистали; онѣ не исчезали съ перваго дня моего путешествія. Далеко, по направленію къ сѣверу, я замѣтилъ тонкую, бѣлую, ярко блестѣвшую линію или полоску на краю горизонта, въ которой не колеблясь призналъ южную окраину полярныхъ льдовъ. Мое любопытство было сильно возбуждено, такъ какъ я разсчитывалъ подняться дальше къ сѣверу и можетъ быть пролетѣть надъ самымъ полюсомъ. Я сожалѣлъ, что громадная высота, на которой я находился, не позволитъ мнѣ осмотрѣть его какъ слѣдуетъ. Но все-таки я могъ многое замѣтить.
Ничего особеннаго не случилось въ теченіе дня. Всѣ мои аппараты функціонировали исправно и шаръ поднимался безъ всякихъ сотрясеній. Сильный холодъ заставилъ меня поплотнѣе закутаться въ пальто. Когда земля одѣлась ночною тьмой, я улегся спать, хотя еще много часовъ спустя, вокругъ моего шара стоялъ бѣлый день. Водяные часы пунктуально исполняли свою обязанность, и я спокойно проспалъ до утра, пробуждаясь, чтобы возобновить атмосферу.
4 апрѣля. — Всталъ здоровымъ и бодрымъ, и былъ пораженъ странной перемѣной въ наружномъ видѣ океана. Онъ утратилъ темно-голубую окраску и казался сѣровато-бѣлаго, ослѣпительно
