въ барометрѣ. Я находился на высотѣ 132.000 футовъ, то есть двадцати пяти миль и, слѣдовательно, могъ обозрѣвать не менѣе одной триста двадцатой всей земной поверхности. Въ девять часовъ я снова потерялъ изъ вида землю на востокѣ, замѣтивъ при этомъ, что шаръ быстро направлялся въ направленіи NNW. Океанъ, разстилавшійся подо мною, все еще казался вогнутымъ; впрочемъ, облака часто скрывали его отъ меня.
Въ половинѣ девятаго я выбросилъ изъ корзины пригоршню перьевъ. Они не полетѣли, какъ я ожидалъ, но упали какъ пуля, en masse[1], съ невѣроятною быстротою, и въ нѣсколько секундъ исчезли изъ вида. Сначала я не могъ объяснить себѣ это странное явленіе; мнѣ казалось невѣроятнымъ, чтобы быстрота подъема такъ чудовищно увеличилась. Но вскорѣ я сообразилъ, что разрѣженная атмосфера не могла поддерживать перьевъ, что они дѣйствительно упали съ огромной быстротой, и поразившее меня явленіе было результатомъ соединенной быстроты паденія перьевъ и подъема шара.
Часамъ къ десяти у меня не было никакого особеннаго предмета для наблюденій. Все шло исправно; быстрота подъема, какъ мнѣ казалось, постоянно возростала, хотя я не имѣлъ возможности опредѣлить степень этого возростанія. Я не испытывалъ никакихъ болѣзненныхъ ощущеній, а настроеніе духа было лучше чѣмъ въ какой-либо моментъ со времени моего отъѣзда изъ Роттердама. Я короталъ время, осматривая инструменты и возобновляя воздухъ въ камерѣ. Я рѣшилъ повторять это черезъ каждыя сорокъ минутъ, скорѣе для предотвращенія всякой возможности заболѣванія, чѣмъ въ видахъ дѣйствительной необходимости. Въ тоже время, я невольно уносился мыслями впередъ. Воображеніе, ничѣмъ не связанное, блуждало въ дикихъ, фантастическихъ областяхъ луны. То мерещились мнѣ дремучіе вѣковые лѣса, крутые утесы, шумные водопады, исчезавшіе въ бездонныхъ пропастяхъ. То переносился я въ пустыню, залитую лучами полуденнаго солнца, куда вѣтерокъ не залеталъ отъ вѣка, гдѣ воздухъ точно окаменѣлъ, и всюду, куда хватитъ глазъ, разстилались луга, поросшіе макомъ и гибкими лиліями, безмолвными и неподвижными въ вѣчномъ оцѣпенѣніи. То вдругъ являлось передо мною озеро, мрачное, безформенное, сливавшееся вдали съ грядами облаковъ. Но неоднѣ эти картины рисовались моему воображенію. Ужасы, одинъ другого страшнѣе и причудливѣе, мерещились мнѣ, и одна мысль о возможности ихъ потрясала меня до глубины души. Но я всячески старался не думать о такихъ вещахъ, справедливо находя, что дѣйствительныя и осязаемыя опасности моего предпріятія должны поглотить все мое вниманіе.
- ↑ фр. en masse — вместе — Примѣчаніе редактора Викитеки.
