ную на грязной голубой лентѣ къ мѣдному гвоздю надъ каминомъ. Въ сумочкѣ, состоявшей изъ трехъ или четырехъ отдѣленій, было нѣсколько карточекъ и какое-то письмо, засаленное и скомканное. Оно было надорвано почти до половины, какъ будто его хотѣли разорвать и бросить, какъ ненужную бумажонку, но потомъ раздумали. На немъ была черная печать съ вензелемъ Д., очень ясно замѣтнымъ, и адресъ, написанный мелкимъ женскимъ почеркомъ. Письмо было адресовано самому Д., министру. Оно было кое-какъ, повидимому, даже пренебрежительно засунуто въ одно изъ верхнихъ отдѣленій сумочки.
— При нервомъ взглядѣ на это письмо я рѣшилъ, что его-то мнѣ и нужно, конечно, внѣшность его совершенно не подходила подъ описаніе префекта. Тутъ печать была большая, черная съ вензелемъ Д., тамъ маленькая, красная съ гербомъ герцоговъ С. Тутъ адресъ съ именемъ Д. былъ написанъ мелкимъ, аденскимъ почеркомъ; тамъ — смѣлымъ, размашистымъ и письмо адресовано королевской особѣ. Но рѣзкость этихъ различій, грязный, засаленный видъ надорваннаго письма, совершенно не вязавшійся съ настоящими, крайне методическими, привычками Д., и точно старавшійся внушить мысль о ненужности письма, все это, равно какъ и самое положеніе письма на виду у всѣхъ, вполнѣ соотвѣтствовавшее моимъ ожиданіямъ, — все это усилило подозрѣнія человѣка, уже настроеннаго въ этомъ направленіи.
— Я затянулъ свой визитъ насколько могъ и въ теченіе всего разговора съ министромъ на тему, которая, какъ мнѣ было извѣстно, всегда интересовала и возбуждала его, не сводилъ глазъ съ письма. Благодаря этому, его внѣшній видъ и положеніе въ сумочкѣ врѣзались въ мою память; сверхъ того, мнѣ удалось сдѣлать открытіе, уничтожившее мои послѣднія сомнѣнія. Разсматривая края письма, я замѣтилъ, что они смяты больше, чѣмъ нужно. Такой видъ имѣетъ бумага, если ее сложить, потомъ расправить и выгладить и снова сложить въ обратную сторону по тѣмъ же изгибамъ. Этого открытія было совершенно достаточно. Я убѣдился, что письмо было вывернуто на изнанку, какъ перчатка, снова сложено и снова запечатано. Я простился съ министромъ и ушелъ, оставивъ на столѣ золотую табакерку.
— На другой день я явился за табакеркой и мы возобновили вчерашній разговоръ. Вдругъ на улицѣ раздался выстрѣлъ, затѣмъ отчаянные крики и гвалтъ. Д. кинулся къ окну, отворилъ его и высунулся на улицу, а я подошелъ къ сумочкѣ, схватилъ письмо и сунулъ въ карманъ, положивъ на его мѣсто facsimile (по внѣшности). Я приготовилъ его заранѣе, дома, сдѣлавъ очень удачно снимокъ вензеля Д. съ помощью хлѣбнаго мякиша.
