равно . Скажите, ради опыта, какому-нибудь изъ этихъ господь, что, по вашему мнѣнію, могутъ быть случаи, когда не вполнѣ равно , скажите, попробуйте! Но затѣмъ бѣгите безъ оглядки, не давая ему опомниться, иначе вамъ не сдобровать.
— Я къ тому веду рѣчь, — продолжалъ Дюпенъ, пока я смѣялся надъ его послѣднимъ замѣчаніемъ, — что префекту не пришлось бы выдать мнѣ чекъ, если бы Д. былъ только математикомъ. Но я зналъ, что министръ — математикъ и поэтъ; и сообразовалъ свои мѣры съ его способностями и окружающими обстоятельствами. Я зналъ его также за придворнаго и смѣлаго интригана. Такому господину, — разсуждалъ я, — безъ сомнѣнія, извѣстны обычные пріемы полиціи. Безъ сомнѣнія, онъ имѣлъ въ виду — послѣдствія показали, что онъ дѣйствительно имѣлъ въ виду — нападенія переодѣтыхъ агентовъ. Онъ долженъ былъ предвидѣть тайный обыскъ въ квартирѣ. Его частыя отлучки, въ которыхъ префектъ усмотрѣлъ такое благопріятное условіе для своихъ поисковъ, показались мнѣ хитростью: ему просто хотѣлось поскорѣе привести полицію къ убѣжденію (она и пришла къ нему, какъ вы знаете), что письма нѣтъ въ квартирѣ. Я чувствовалъ также, что рядъ мыслей, который я изложилъ передъ вами, о неизмѣнномъ принципѣ полицейскихъ пріемовъ разслѣдованія, — я чувствовалъ, что весь этотъ рядъ мыслей долженъ былъ придти въ голову министру. Это заставило его отвергнуть съ презрѣніемъ всѣ обычные закоулки, которыми пользуются для того, чтобы спрятать вещь. У него, — думалъ я, — хватитъ ума сообразить, что самый потайной и незамѣтный уголокъ въ его квартирѣ окажется такимъ же доступнымъ, какъ любая комната для глазъ, буравовъ, зондовъ, лупъ префекта. Словомъ, я видѣлъ, что онъ долженъ придти — инстинктивно или сознательно — къ самому простому способу. Вы помните, какъ хохоталъ префектъ, когда я замѣтилъ при первомъ его посѣщеніи, что тайна сбиваетъ его съ толку, быть можетъ, именно потому, что она слишкомъ ясна.
— Да, — замѣтилъ я, — помню, какъ онъ развеселился. Я боялся, что онъ лопнетъ со смѣху.
— Матеріальный міръ, — продолжалъ Дюпенъ, — изобилуетъ аналогіями съ міромъ не матеріальнымъ, что̀ придаетъ извѣстный оттѣнокъ истины положенію реторики, будто метафора или уподобленіе можетъ усилить аргументъ также, какъ украсить описаніе. Принципъ vis inertiae, напримѣръ, повидимому, одинаковъ въ физическомъ и метафизическомъ мірѣ. Какъ въ первомъ, тяжелое тѣло труднѣе привести въ движеніе, чѣмъ легкое, и его дальнѣйшій momentum пропорціоналенъ усилію, такъ во второмъ сильный интеллектъ, болѣе гибкій, болѣе настойчивый, болѣе смѣлый въ своихъ стремленіяхъ, чѣмъ дюжинный умъ, труднѣе приводится въ
