рыя должны обнаружиться, когда документа не будетъ больше въ рукахъ вора, т. е. когда воръ употребитъ его для той цѣли, для которой укралъ.
— Нельзя-ли немножко яснѣе, — сказалъ я.
— Хорошо, я скажу, если такъ, что бумага дастъ своему обладателю извѣстную власть въ извѣстномъ мѣстѣ, гдѣ эта власть имѣетъ огромную силу. — Префектъ любилъ дипломатическіе обороты рѣчи.
— Я все-таки ничего не понимаю, — замѣтилъ Дюпенъ.
— Нѣтъ? Хорошо, предъявленіе этого документа третьему лицу, котораго я не стану называть, затронетъ честь одной очень высокопоставленной особы; вотъ что дастъ владѣльцу документа власть надъ этой знатной особой, спокойствіе и честь которой, такимъ образомъ, подвергаются опасности.
— Но, — замѣтилъ я, — вѣдь эта власть зависитъ отъ того, извѣстно-ли похитителю, что обокраденная имъ особа знаетъ, кто укралъ письмо. Кто жъ бы осмѣлился…
— Воръ, — перебилъ префектъ, — министръ Д., человѣкъ, который осмѣлится на все, достойное и недостойное. Самый способъ воровства такъ же дерзокъ, какъ остроуменъ. Документъ, о которомъ идетъ рѣчь (письмо, если ужь говорить откровенно), полученъ обворованной особой, когда она находилась одна въ королевскомъ будуарѣ. Во время чтенія она была захвачена въ расплохъ появленіемъ другой знатной особы, — именно той, отъ которой слѣдовало скрыть письмо. Не успѣвъ въ торопяхъ сунуть его въ ящикъ, она должна была оставить письмо на столѣ. Впрочемъ, листокъ былъ положенъ адресомъ вверхъ, а исписанной стороной внизъ, такъ что могъ остаться незамѣченнымъ. Въ эту минуту входитъ министръ Д. Его рысьи глаза мигомъ замѣчаютъ листокъ, узнаютъ почеркъ на адресѣ, видятъ смущеніе особы и угадываютъ тайну. Поговоривъ о дѣлахъ, съ своей обычной торопливой манерой, онъ достаетъ изъ кармана письмо, похожее на то, о которомъ идетъ рѣчь; развертываетъ его, дѣлаетъ видъ, что читаетъ, потомъ кладетъ на столъ рядомъ съ первымъ. Затѣмъ продолжаетъ разговоръ о государственныхъ дѣлахъ. Наконецъ, черезъ четверть часа, уходитъ, захвативъ письмо, вовсе не ему адресованное. Особа, которой принадлежало письмо, не могла остановить вора въ присутствіи третьяго лица. Министръ отретировался, оставивъ свое письмо, самаго пустого содержанія, на столѣ.
— Итакъ, — сказалъ Дюпенъ, обращаясь ко мнѣ, — условія именно таковы, какія нужны, по вашему мнѣнію, для того, чтобы власть была дѣйствительной: вору извѣстно, что потерпѣвшій знаетъ, кто воръ.
— Да, — подтвердилъ префекта, — и вотъ уже нѣсколько мѣся-
