бодрости. Онъ наединѣ съ трупомъ. Онъ дрожитъ и теряется. Надо же, однако, что-нибудь предпринять. Онъ рѣшается стащить тѣло въ рѣку, но оставляетъ другія улики; разомъ всего не захватилъ, а за вещами не трудно вернуться. Но по пути къ водѣ его ужасъ ростетъ. Звуки жизни бросаютъ его въ дрожь. Не разъ, и не два ему чудятся чьи-то шаги. Даже огни въ городѣ пугаютъ его. Наконецъ, послѣ долгихъ усилій, частыхъ остановокъ въ агоніи смертельнаго ужаса онъ достигаетъ берега и отдѣлывается отъ своей ужасной ноши, быть можетъ, съ помощью лодки. Но теперь, — какія сокровища въ мірѣ, какія угрозы мщенія — заставятъ его вернуться тѣмъ же ужаснымъ и опаснымъ путемъ къ рощѣ, при воспоминаніи о которой кровь стынетъ у него въ жилахъ. Онъ не возвращается, махнувъ рукой на послѣдствія. Онъ не могъ бы вернуться, если бы захотѣлъ. У него одна мысль — бѣжать безъ оглядки. Онъ отворачивается навсегда отъ ужаснаго мѣста и бѣжитъ, какъ будто за нимъ гонится мщеніе.
— Другое дѣло шайка негодяевъ. Ихъ число поддерживаетъ въ нихъ присутствіе духа — если только присутствіе духа можетъ исчезнуть у профессіональнаго негодяя (такъ какъ шайка всегда состоитъ изъ профессіональныхъ негодяевъ). Число, говорю я, не дало бы имъ растеряться, подавшись паническому страху. Оплошность одного, другого, третьяго была бы исправлена четвертымъ. Они бы не оставили ничего за собою, потому что, благодаря своей многочисленности, могли бы унести все разомъ. Имъ не было надобности возвращаться.
— Теперь обратимъ вниманіе на то обстоятельство, что изъ ея платья «была выдрана полоса шириною въ футъ, отъ оборки до таліи, обмотана три раза вокругъ послѣдней, и завязана на спинѣ въ видѣ петли. Это сдѣлано, очевидно, для тото, чтобы легче было тащитъ тѣло. Но зачѣмъ бы понадобилось такое приспособленіе для шайки? Для трехъ-четырехъ человѣкъ гораздо легче и проще было стащить тѣло за ноги и за руки. Это приспособленіе для одного человѣка. Далѣе: «между рощей и рѣкой изгородь была сломана и на почвѣ сохранились слѣды тяжести, которую по ней тащили! Но развѣ нѣсколько человѣкъ стали бы возиться съ изгородью, когда имъ ничего не стоило перекинуть черезъ нее тѣло? Развѣ стали бы нѣсколько человѣкъ тащить такъ, чтобы оставить ясные слѣды?
— Здѣсь мы должны вернуться къ замѣчанію «Le Commercial», о которомъ я уже упоминалъ. «Изъ юбки несчастной дѣвушки, — говоритъ газета, — былъ вырванъ лоскутъ и обмотанъ вокругъ шеи, вѣроятно, для того, чтобы заглушить крики. Это было сдѣлано людьми, которые обходятся безъ носовыхъ платковъ».
