живыхъ послѣ девяти часовъ въ воскресенье двадцать второго іюня». Очевидно, это аргументъ, ex parte; и онъ самъ забываетъ о немъ впослѣдствіи; такъ какъ если бы кто-нибудь видѣлъ Мари въ понедѣльникъ или во вторникъ, періодъ исчезновенія оказался бы еще короче, и съ точки зрѣнія автора вѣроятность его взгляда на найденное тѣло увеличилась бы еще болѣе.
— Разберемъ теперь ту часть аргументаціи, которая относится къ признанію тѣла г-мъ Бовэ. Относительно волосковъ на рукѣ «L’Etoile» обнаруживаетъ крайнюю несообразительность. Г. Бовэ, не будучи идіотомъ, не могъ бы судить о тождествѣ тѣла только потому, что на рукѣ оказались волоски. Не можетъ быть руки безъ волосковъ. Общность выраженія «L’Etoile» просто невѣрное пониманіе словъ свидѣтеля. Безъ сомнѣнія, онъ имѣлъ въ виду какую-нибудь особенность волосковъ. Особенность цвѣта, длины, количества, положенія.
— У нея была маленькая нога, — говоритъ газета, — но есть тысячи такихъ ногъ. Подвязка или башмакъ не могутъ служить доказательствомъ, потому что подвязки и башмаки продаются цѣлыми партіями. Тоже можно сказать о цвѣтахъ на шляпкѣ. Г. Бовэ придаетъ особенное значеніе тому обстоятельству, что пряжка на подвязкѣ была переставлена. Это ничего не доказываетъ, такъ какъ большинство женщинъ, купивъ подвязки, примѣряютъ и въ случаѣ надобности перешиваютъ ихъ дома, а не въ магазинѣ. Трудно даже повѣрить, что авторъ разсуждаетъ серьезно. Если бы г. Бовэ, разыскивая трупъ Мари, нашелъ тѣло, сходное по общему виду и величинѣ съ исчезнувшей дѣвушкой, онъ имѣлъ бы основаніе предположить (оставляя въ сторонѣ вопросъ объ одеждѣ), что его поиски увѣнчались успѣхомъ. Если въ добавокъ къ общему сходству, онъ замѣчаетъ на рукѣ особенные волоски, какіе видѣлъ у живой Мари, его мнѣніе подтверждается и вѣроятность усиливается въ прямомъ отношеніи къ особенности или необычайности этой примѣты. Если у Мари были маленькія ноги, и у трупа оказываются такія же, вѣроятность увеличивается не въ ариѳметической только, а въ геометрической прогрессіи. Прибавьте сюда башмаки, такіе же какъ тѣ, что были на ней въ день исчезновенія, и вѣроятность почти граничитъ съ несомнѣнностью. То, что само по себѣ не могло бы быть доказательствомъ тождества, пріобрѣтаетъ силу доказательства въ связи съ другими фактами. Если еще прибавимъ сюда цвѣты на шляпкѣ, такіе же, какъ были у Мари, то больше намъ ничего и не требуется. Одного цвѣтка достаточно, а если ихъ два, три и болѣе? Каждый изъ нихъ — умноженное доказательство, не прибавленное къ другому, а умноженное на сотню, на тысячу. Если еще на тѣлѣ
