платье покойницы. Затѣмъ, кучеръ дилижанса Валенсъ[1] тоже показалъ, что Мари Роже переправлялась въ то воскресенье черезъ Сену на лодкѣ, въ обществѣ какого-то смуглаго молодого человѣка. Онъ, Валенсъ, хорошо зналъ Мари и не могъ ошибиться. Вещи, найденныя въ рощицѣ, были признаны ея родными.
Сумма этихъ справокъ и свѣдѣній, собранныхъ мною въ газетахъ по просьбѣ Дюпена, увеличилась еще только однимъ фактомъ, но, повидимому, очень важнымъ. Вскорѣ послѣ открытій въ вышеупомянутой рощицѣ бездыханное или почти бездыханное тѣло Сентъ-Эсташа, жениха Мари, было найдено по сосѣдству съ предполагаемымъ мѣстомъ преступленія. Около него валялась пустая стклянка съ надписью «Лауданумъ». Отравленіе было несомнѣнно. Онъ умеръ, не произнеся ни слова. При немъ нашли письмо, въ которомъ онъ въ немногихъ словахъ выражалъ свою любовь къ Мари и намѣреніе отравиться.
— Врядъ-ли нужно говорить вамъ, — сказалъ Дюпенъ, прочитавъ собранныя мною замѣтки, — что этотъ случай гораздо запутаннѣе убійства въ улицѣ Моргъ, отъ котораго отличается въ одномъ весьма существенномъ отношеніи. Это обыкновенное, хотя и звѣрское преступленіе. Въ немъ нѣтъ ничего outré. Замѣтьте, что именно потому тайна и казалась легко разъяснимой, хотя именно это и затрудняетъ ея разъясненіе. Такъ, сначала даже не считали нужнымъ назначить вознагражденіе. Мирмидоны Г. сразу догадались, какъ и почему такое звѣрское преступленіе могло совершиться. Имъ не трудно было нарисовать въ воображеніи способъ, много способовъ убійства, и мотивъ, много мотивовъ; а такъ какъ тотъ или иной изъ этихъ многочисленныхъ способовъ и мотивовъ могъ быть осуществленъ и на дѣлѣ, — то они и рѣшили, что одинъ изъ нихъ долженъ былъ осуществиться на дѣлѣ. Но самая легкость изобрѣтенія этихъ многочисленныхъ теорій и вѣроятность каждой изъ нихъ свидѣтельствуютъ скорѣе о трудности разъясненія этой тайны. Я уже говорилъ какъ-то, что отличія даннаго происшествія отъ обычныхъ событій въ томъ же родѣ служатъ путеводною нитью для разума въ его поискахъ, — и что въ подобныхъ случаяхъ нужно спрашивать не «что такое случилось?», а «что такое случилось, чего никогда не случалось раньше?». При розыскахъ въ домѣ г-жи Л’Эспанэ[2] агенты Г. были обезкуражены необычайностью происшествія, которая для хорошо направленнаго ума послужила бы вѣрнѣйшимъ предзнаменованіемъ успѣха, тогда какъ тотъ же самый умъ можетъ придти въ отчаяніе отъ ординар-
