они рѣшительно не могли представить себѣ, чтобы окна отворялись. Если теперь, въ дополненіе ко всѣмъ этимъ фактамъ, вы примете въ соображеніе дикій безпорядокъ комнаты, то мы должны будемъ сопоставить идеи: ловкости поразительной, силы нечеловѣческой, жестокости звѣрской, бойни безъ мотива, grotesquerie въ ужасномъ, абсолютно несвойственномъ человѣческой природѣ, и голосъ, звуки котораго оказались чуждыми для представителей многихъ націй, — голосъ, въ которомъ нельзя было разобрать ни единаго слова. Что же отсюда слѣдуетъ? Какое впечатлѣніе произвелъ я на вашъ умъ?
У меня мурашки забѣгали по тѣлу, когда Дюпенъ обратился ко мнѣ съ этимъ вопросомъ. — Это сдѣлалъ сумасшедшій, — отвѣчалъ я, — какой-нибудь бѣшеный маніакъ, убѣжавшій изъ сосѣдняго maison de santé.
— Въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ, — возразилъ онъ, — ваша идея не лишена основанія, но голосъ сумасшедшаго, даже въ самомъ бѣшеномъ пароксизмѣ, не соотвѣтствуетъ тому особенному голосу, который слышали свидѣтели. Сумасшедшіе принадлежатъ къ той или иной націи, и ихъ языкъ, какъ бы ни были безсвязны слова, всегда членораздѣленъ. Кромѣ того, у сумасшедшаго не можетъ быть такихъ волосъ, какъ тѣ, что я держу въ своей рукѣ. Я нашелъ этотъ клочекъ въ окоченѣвшихъ пальцахъ г-жи Л’Эспанэ. Что вы о иихъ скажете?
— Дюпенъ, — отвѣчалъ я, совершенно ошеломленный, — это необычайные волосы, не человѣческіе волосы.
— Я и не говорилъ, что они человѣческіе, — возразилъ онъ, — но прежде чѣмъ порѣшимъ этотъ пунктъ, взгляните на рисунокъ, который я набросалъ на листкѣ бумаги. Это facsimile того, что описывалось въ протоколѣ обыска, какъ «черныя полосы и глубокіе слѣды ногтей» на глоткѣ m-lle Л’Эспанэ, а въ показаніи гг. Дюма и Этьенна, какъ «рядъ синихъ пятенъ, очевидно, слѣды человѣческихъ пальцевъ».
— Вы замѣчаете, — продолжалъ мой другъ, положивъ передо мною листокъ, — что, судя по этому рисунку, рука схватила горло плотно и твердо. Незамѣтно, чтобы пальцы скользили. Каждый оставался, вѣроятно, до самой смерти жертвы въ одномъ и томъ же положеніи. Теперь попытайтесь наложитъ ваши пальцы на нарисованные.
Я попытался, но безуспѣшно.
— Можеть быть, мы не такъ взялись з адѣло, — сказалъ онъ. — Бумага разостлана на плоской поверхности, а человѣческое горло имѣетъ цилиндрическую форму. Вотъ чурбанъ приблизительно такой же ширины, какъ горло. Обверните его листкомъ и повторилъ опытъ.
