лицами, и голоса этихъ-то лицъ были услышаны свидѣтелями. Теперь разсмотримъ показанія объ этихъ голосахъ, — не будемъ разбирать ихъ въ цѣломъ, а отмѣтимъ только ихъ особенности. Замѣтили вы въ нихъ что-нибудь особенное?
Я отвѣчалъ, что тогда какъ всѣ свидѣтели приписывали грубый голосъ французу, — мнѣнія крайне расходились относительно визгливаго голоса, или рѣзкаго, какъ характеризовалъ его одинъ изъ свидѣтелей,
— Это само показаніе, — возразилъ Дюпенъ, — а не особенность показанія. Вы, стало быть, ничего не замѣтили толкомъ. А между тѣмъ тутъ есть обстоятельство, достойное замѣчанія. Свидѣтели, какъ вы замѣтили, согласны насчетъ грубаго голоса. Но особенность показаній относительно визгливаго голоса не въ разногласіи, а въ томъ, что когда его описывали итальянецъ, англичанинъ, испанецъ, голландецъ и французъ, — каждый изъ нихъ отзывался о немъ, какъ о голосѣ иностранца. Каждый увѣренъ, что этотъ голосъ не принадлежалъ его соотечественнику. Въ этомъ всѣ сходятся — то есть въ томъ, что обладатель визгливаго голоса не принадлежитъ націи свидѣтеля. Французъ предполагаетъ, что это голосъ испанца и «что онъ разобралъ бы отдѣльныя слова, если бы зналъ испанскій языкъ». Голландецъ утверждаетъ, что голосъ принадлежалъ французу, но изъ отчета видно, что свидѣтель, «не зная французскаго языка, объяснялся при помощи переводчика».
Англичанинъ думаетъ, что это былъ голосъ нѣмца, но онъ «не понимаетъ нѣмецкаго языка». Испанецъ «увѣренъ», что голосъ принадлежалъ англичанину, но «судитъ только по интонаціи», такъ какъ «не знаетъ англійскаго языка». Итальянцу кажется, что это былъ голосъ русскаго, но онъ «никогда не слыхалъ русскаго языка». Другой французъ расходится съ первымъ и положительно утверждаетъ, что голосъ принадлежалъ итальянцу; но, «не зная совершенно этого языка», онъ, подобно испанцу, «судитъ но интонаціи». Странный въ садомъ дѣлѣ голосъ, если о немъ возможно такое показаніе; голосъ, въ интонаціи котораго представители пяти великихъ націй Европы не могли узнать ничего родственнаго! Вы скажете, что онъ могъ принадлежать азіату, африканцу. Уроженцевъ Азіи и Африки немного наберется въ Европѣ; но, не отрицая возможности такого предположенія, я укажу только на три слѣдующіе пункта. Одинъ изъ свидѣтелей называетъ голосъ «скорѣе рѣзкимъ, чѣмъ визгливымъ». Другіе говорятъ, что онъ былъ «отрывистый и неровный». Ни одинъ изъ нихъ не могъ различить слова, — звуки, похожіе на слова.
