видомъ; а тутъ роскошныя лебединыя фигуры дамъ былого времени уносились въ вихрѣ призрачнаго танца подъ звуки воображаемой мелодіи.
Между тѣмъ, какъ баронъ прислушивался или дѣлалъ видъ, что прислушивается къ возростающему шуму въ конюшняхъ Берлифитцинга, а можетъ бытъ придумывалъ новую и еще болѣе смѣлую пакость, взоръ его нечаянно упалъ на изображеніе громадной лошади небывалой масти, принадлежавшей будто бы сарацину — родоначальнику дома его соперника. Сама лошадь, на переднемъ планѣ картины, стояла неподвижно, какъ статуя, а ея выбитый изъ сѣдла всадникъ погибалъ отъ меча Метценгерштейна.
Дьявольская улыбка мелькнула на губахъ Фредерика, когда онъ замѣтилъ картину, на которой безсознательно остановился его взоръ. Но онъ не отвелъ отъ нея глазъ. Какое-то непонятное для него самого безпокойство точно окутало саваномъ всѣ его душевныя способности. Онъ испытывалъ что-то странное, какой-то кошмаръ на яву. Чѣмъ дольше онъ смотрѣлъ, тѣмъ сильнѣе охватывали его эти чары, тѣмъ труднѣе ему было отвести взглядъ отъ околдовавшаго его ковра. Но суматоха снаружи все возростала — и онъ судорожнымъ усиліемъ оторвался отъ картины и взглянулъ на багровое зарево, виднѣвшееся изъ окна. Это, однако, удалось ему лишь на мгновеніе — въ ту же минуту взоръ его машинально вернулся къ картинѣ. Къ своему крайнему изумленію и ужасу онъ убѣдился, что голова гигантскаго коня измѣнила свое положеніе. Шея животнаго, раньше нагнувшаяся, какъ бы въ горести, надъ поверженнымъ господиномъ, теперь вытянулась по направленію къ барону. Глаза, раньше невидимые, приняли человѣческое выраженіе и налились кровью, а губы очевидно взбѣшеннаго коня раздвигались, обнаруживая рядъ безобразныхъ зубовъ.
Пораженный ужасомъ, молодой магнатъ попятился къ двери. Когда онъ распахнулъ ее, полоса багроваго свѣта ворвалась въ комнату, тѣнь барона упала на коверъ; и онъ содрогнулся, замѣтивъ, что она пришлась какъ разъ на изображеніе безпощаднаго и торжествующаго убійцы сарацина Берлифитцинга.
Чтобы избавиться отъ кошмара, баронъ вышелъ на воздухъ. У главныхъ воротъ замка онъ встрѣтилъ трехъ конюховъ. Съ большимъ трудомъ, съ явною опасностью для жизни они удерживали бѣшено рвавшагося гигантскаго коня.
— Что за лошадь?… Куда вы ее ведете? — сердито спросилъ юноша, тотчасъ замѣтивъ, что это бѣшеное животное двойникъ фантастической лошади на коврѣ.
— Эта ваша собственность, господинъ, — отвѣчалъ одинъ изъ конюховъ, — по крайней мѣрѣ, никто не заявилъ на нее правъ. Мы
