вена? златокудрая, голубоокая леди Ровена Тревеніонъ Тременъ? Почему, почему я сомнѣвался въ этомъ? Повязка свѣшивалась вокругъ рта — развѣ это не ротъ леди Тременъ? А щеки — на нихъ распустились розы, какъ въ расцвѣтѣ ея жизни — да, безъ сомнѣнія, онѣ могли быть щеками леди Тременъ. А подбородокъ съ его ямочками, какъ въ дни ея здоровья, отчего бы ему не быть ея подбородкомъ? — да, но значитъ она выросла со времени своей болѣзни? Какое невыразимое безуміе овладѣло мною при этой мысли? Однимъ прыжкомъ я очутился подлѣ нея! Она отшатнулась, погребальный покровъ свалился съ ея головы, и въ безпокойной атмосферѣ комнаты разметались длинные, пышные волосы; они были чернѣе вороновыхъ крыльевъ полночи! Тогда медленно открылись глаза той, которая стояла передо мной. — «Теперь, — воскликнулъ я громко, — теперь я не могу ошибиться, вотъ они, огромные, черные, дикіе глаза моей утраченной любви — леди, леди Лигейи».
| Αυτο χαθ’ αυτο μεθ’ αυτου μονο ειδες αιει ον. Самъ, самимъ собою только, вѣчно одинъ, и единственный. |
| Платонъ. Sympos. |
Съ чувствомъ глубокой, но странной нѣжности смотрѣлъ я на мою подругу Морэллу. Когда случай свелъ насъ нѣсколько лѣтъ тому назадъ, душа моя, съ первой же встрѣчи нашей, загорѣлась огнемъ, котораго никогда раньше не знала; но это не былъ огонь Эроса и я съ горькимъ, мучительнымъ чувствомъ убѣдился, что не могу опредѣлить его странную сущность, его смутный пылъ. Но мы встрѣтились, и судьба связала насъ передъ алтаремъ, и я никогда не говорилъ о страсти, не думалъ о любви. Какъ бы то ни было, она избѣгала общества и, привязавшись ко мнѣ одному, доставила мнѣ счастье. Развѣ не счастье — удивляться, развѣ не счастье — мечтать?
Морэлла обладала глубокими познаніями. Дарованія ея были не зауряднаго свойства, — силы ума колоссальныя. Я чувствовалъ это и во многихъ отношеніяхъ сдѣлался ея ученикомъ. Вскорѣ, однако, можетъ быть, подъ вліяніемъ своего пресбургскаго воспитанія, она заставила меня углубиться въ мистическія произведенія, которыя считаются обыкновенно мусоромъ ранней германской литературы. По непонятной для меня причинѣ онѣ были любимымъ и постоян-
