живался все сильнѣе и сильнѣе, причиняя не мало безпокойства моимъ друзьямъ и непріятности мнѣ самому. Своенравный, необузданный въ своихъ дикихъ капризахъ, я выросталъ жертвой неудержимыхъ страстей. Слабохарактерные и болѣзненные, какъ я самъ, родители почти ничего не сдѣлали, чтобы подавить въ зародышѣ мои дурные задатки. Кое-какія неумѣлыя и слабыя попытки въ этомъ направленіи привели только къ ихъ полному пораженію и моему вящшему торжеству. Съ тѣхъ поръ мое слово стало закономъ въ семьѣ, и въ возрастѣ, когда ребятъ водятъ на помочахъ, я былъ предоставленъ самому себѣ и сдѣлался господиномъ своихъ поступковъ.
Мои первыя воспоминанія о школьной жизни связаны съ большимъ, ветхимъ зданіемъ Елизаветинской архитектуры, въ туманной англійской деревушкѣ, гдѣ росло много гигантскихъ сучковатыхъ деревьевъ и всѣ дома отличались древностью. Дремотой и спокойствіемъ вѣяло отъ этого почтеннаго стариннаго городка. И теперь, забывшись въ мечтахъ, я чувствую освѣжительную прохладу его тѣнистыхъ аллей, вдыхаю ароматъ безчисленныхъ кустарниковъ, и снова вздрагиваю отъ неизъяснимо сладкаго чувства при глубокихъ глухихъ звукахъ церковнаго колокола, удары котораго такъ внезапно и уныло раздаются въ тусклой атмосферѣ.
Вспоминать о школѣ и школьной жизни — быть можетъ, единственное удовольствіе, которое я могу испытывать въ моемъ теперешнемъ положеніи. Раздавленному бѣдой — увы! слиткомъ реальной бѣдой! — мнѣ простительно искать хотя бы слабаго и мимолетнаго облегченія въ воспоминаніяхъ. Онѣ тривіальны, подчасъ смѣшны, но для меня имѣютъ особенное значеніе, такъ какъ связаны съ эпохой и мѣстомъ, когда и гдѣ я впервые позналъ двусмысленные призывы судьбы, такъ безжалостно раздавившей меня впослѣдствіи. Обращусь же къ воспоминаніямъ.
Какъ я уже сказалъ, домъ былъ старинной и неправильной постройки. Обширная усадьба окружалась высокой и плотной стѣной изъ кирпичей, скрѣпленныхъ цементомъ изъ извести съ толченымъ стекломъ. Эта стѣна, напоминавшая острогъ, представляла границу нашихъ владѣній; за нее мы выходили только три раза въ недѣлю; въ субботу вечеромъ, когда намъ разрѣшалось подъ надзоромъ двухъ надзирателей прогуляться всѣмъ гуртомъ по сосѣднимъ полямъ; и два раза въ воскресенье, когда мы такимъ же порядкомъ являлись къ утренней и вечерней службѣ въ приходскую церковь. Директоръ школы былъ пасторомъ этой церкви. Съ какимъ глубокимъ чувствомъ изумленія и смущенія смотрѣлъ я на него изъ нашего уголка на хорахъ, когда онъ торжественной, мѣрной поступью поднимался на каѳедру! Этотъ почтенный мужъ, съ такимъ бла-
