художникъ, вложилъ всю свою душу въ это произведеніе, которое подвигалось впередъ съ часу на часъ и со дня на день. И былъ онъ страстный, дикій и своенравный человѣкъ, поглощенный своими мечтами; и не хотѣлъ онъ видѣть, что свѣтъ, такъ зловѣще озарявшій уединенную башню, губилъ здоровье и душу его молодой жены, что она таяла на глазахъ всѣхъ и только онъ одинъ не замѣчалъ этого. Но она улыбалась и не хотѣла жаловаться, такъ какъ видѣла, что художникъ (который пользовался высокой славой), находилъ лихорадочное и жгучее наслажденіе въ своей работѣ, и дни, и ночи трудился надъ портретомъ той, которая такъ любила его и все-таки томилась и чахла со дня на день. И правда, тѣ, кто видѣлъ портретъ, говорили вполголоса о чудесномъ сходствѣ и находили въ немъ доказательство не только таланта художника, но и его глубокой любви къ той, которую рисовалъ онъ съ такимъ изумительнымъ совершенствомъ. Но когда работа уже близилась къ концу, въ башню перестали пускать постороннихъ, потому что художникъ предавался работѣ съ безумнымъ увлеченіемъ и почти не отводилъ глазъ отъ полотна, не глядѣлъ даже на лицо жены. И не хотѣлъ онъ видѣть, что краски, которыя онъ набрасывалъ на полотно, сбѣгали съ лица той, которая сидѣла подлѣ него. И когда прошло много недѣль, и оставалось только довершить картину, тронувъ кистью ротъ и глаза, духъ молодой женщины снова вспыхнулъ, какъ пламя угасающей лампы. И вотъ, послѣдній мазокъ сдѣланъ, послѣдній штрихъ положенъ, и на мгновеніе художникъ остановился очарованный своимъ твореніемъ, но въ ту же минуту, еще не отрывая глазъ отъ портрета, затрепеталъ, поблѣднѣлъ, и ужаснулся, и воскликнулъ громкимъ голосомъ:
— Да это сама жизнь; — быстро обернулся, чтобы взглянуть на свою возлюбленную — она была мертва!»
| „Подожди меня тамъ! Я встрѣчусь съ тобой въ этой мрачной долинѣ“. |
| (Эпитафія на смерть жены Генри Кинга, епископа Чичестерскаго.) |
Злополучный и загадочный человѣкъ! ослѣпленный блескомъ собственнаго воображенія и сгорѣвшій въ огнѣ своей юности! Снова твой образъ возстаетъ въ моихъ мечтахъ! снова я вижу тебя — не такимъ, — о, не такимъ, какимъ витаешь ты нынѣ въ холодной долинѣ тѣней, а какимъ ты бы долженъ былъ быть, коротая жизнь въ роскошныхъ грезахъ, въ этомъ городѣ смутныхъ призраковъ, въ
