казалось, она не находила выхода изъ своей темницы и поглощалась на востокѣ густой зеленой листвой; тогда какъ съ противуположной стороны (такъ, по крайней мѣрѣ, представлялось мнѣ, когда я лежалъ и смотрѣлъ вверхъ) безмолвно и безпрерывно пышнымъ потокомъ струились въ долину золотыя и багряныя волны съ вечерняго неба.
Почти посреди тѣсной перспективы, открывавшейся моему дремлющему взору, покоился на лонѣ рѣки круглый, одѣтый роскошною зеленью, островокъ.
Берегъ до того сливался съ своимъ отраженіемъ,
Что оба, казалось, висѣли въ воздухѣ —
и свѣтлыя воды до того походили на зеркало, что невозможно было сказать, гдѣ кончается изумрудный дернъ и начинается хрустальное царство воды.
Я могъ охватитъ однимъ взглядомъ восточную и западную оконечности острова и замѣтилъ странную разницу въ ихъ внѣшнемъ видѣ. Западный край казался лучезарнымъ гаремомъ цвѣтущей красоты. Онъ сіялъ и рдѣлъ, озаренный косыми лучами заходящаго солнца и смѣялся своими пышными цвѣтами. Нѣжная, ароматная травка была усѣяна Царскими кудрями. Стройныя, прямыя, тонкія, граціозныя деревья, съ свѣтлой зеленью и пестрой, гладкой, блестящей корой напоминали о востокѣ своей формой и листвой. На всемъ лежала печать жизни и радости и хотя ни малѣйшее дыханіе вѣтерка не шевелило неподвижнаго воздуха, все казалось въ движеніи, благодаря безчисленнымъ мотылькамъ, которыхъ можно было принять за крылатые цвѣты [1].
Другой, восточный конецъ острова былъ погруженъ въ черную тѣнь. Все здѣсь было проникнуто мрачной, хотя прекрасной и тихой, скорбью. Темныя деревья, въ траурной одеждѣ, казались скорбными, торжественными призраками, говорившими о безвременной смерти и надгробной печали. Трава имѣла мрачную окраску кипариса, ея листья уныло поникли, разбросанные тамъ и сямъ холмики, заросшіе рутой и розмариномъ, казагась могилами. Тѣни деревьевъ тяжело ложились на воду и исчезали въ ней, окутывая мракомъ ея глубины. Мнѣ грезилось, что каждая тѣнь, по мѣрѣ того какъ солнце спускалось все ниже и ниже, угрюмо отдѣлялась отъ ствола, породившаго ее, и поглощалась потокомъ, а на мѣсто ея тотчасъ же выступала новая.
Эта мысль, зародившись въ моемъ воображеніи, возбуждала его все сильнѣе и сильнѣе, и я предался мечтамъ. — Если былъ когда-нибудь очарованный островъ, — думалъ я, — такъ вотъ онъ
- ↑ „Flores putares nare per liquidum aethera“. — P. Commire.
