— Такъ вы не принадлежите къ братству?
— Какому?
— Вы не масонъ?
— Да. да, — сказалъ я, да, да.
— Вы? не можетъ быть! Масонъ?
— Масонъ, — отвѣчалъ я.
— Знакъ, — сказалъ онъ?
— Вотъ онъ, — отвѣчалъ я, высовывая изъ складокъ моего roquelaure’а лопатку.
— Вы шутите! — воскликнулъ онъ, попятившись. — Но идемъ къ Амонтильядо.
— Будь по вашему, — сказалъ я, пряча лопатку, и снова предложилъ ему руку. Онъ грузно оперся на нее. Мы пошли дальше, розыскивая Амонтильядо. Прошли рядъ низенькихъ погребовъ, спустились внизъ, прошли еще рядъ и снова спустились въ глубокій склепъ, гдѣ воздухъ былъ такъ тяжелъ, что наши факелы чуть мерцали.
Склепъ сообщался съ другимъ менѣе обширныхъ размѣровъ. Въ этомъ послѣднемъ стѣны были завалены человѣческими костями до самого потолка, какъ въ большихъ парижскихъ катакомбахъ. Три стѣны были окаймлены такимъ валомъ, отъ четвертой кости отгребены въ кучу. Въ ней виднѣлась ниша въ три фута шириной, четыре глубиной и шесть или семь вышиной. Повидимому, она не была устроена нарочно для какой-нибудь цѣли, а просто образовала промежутокъ между двумя гигантскими столбами, поддерживавшими своды, и замыкалась гранитной стѣной, окружавшей катакомбы.
Фортунато, поднявъ тускло мерцавшій факелъ, тщетно старался освѣтить нишу.
— Войдите, — сказалъ я, — тамъ Амонтильядо. Что до Лючези…
— Лючези невѣжда, — перебилъ мой другъ, и нетвердыми шагами вступилъ въ нишу, а я слѣдовалъ за нимъ по пятамъ. Наткнувшись на гранитную стѣну, онъ остановился въ глупомъ недоумѣніи. Въ ту же минуту я приковалъ его къ граниту. Въ стѣну были вдѣланы двѣ желѣзныя скобы на разстояніи двухъ футовъ одна отъ другой. На одной висѣла цѣпь, на другой замокъ. Обвить цѣпью его талію и замкнутъ цѣпь было для меня дѣломъ нѣсколькихъ секундъ. Онъ былъ слишкомъ ошеломленъ, чтобы сопротивляться. Вынувъ ключъ, я отступилъ отъ ниши.
— Проведите рукой по стѣнѣ, — сказалъ я, — неужели вы не чувствуете селитру. Право, здѣсь очень сыро. Еще разъ позвольте мнѣ умолять васъ вернуться. Не хотите? Въ такомъ случаѣ я рѣ-
