понималъ, что гибель неизбѣжна, хотя бы мы были на девятьсотъпушечномъ кораблѣ.
«Между тѣмъ первый натискъ штурма ослабѣлъ, или, быть можетъ, мы привыкли къ ней; во всякомъ случаѣ поверхность моря, до тѣхъ поръ гладкая и ровная, вздулась чудовищными валами. На небѣ тоже произошла странная перемѣна. Всюду кругомъ оно оставалось чернымъ какъ варъ, только надъ головой прояснѣло въ видѣ круглой площадки чистѣйшей лазури, съ которой свѣтила яркая полная луна. Теперь мы могли ясно различать всѣ окружающіе предметы, но Боже! что за картина освѣтилась передъ нами!
«Я пробовалъ заговорить съ братомъ, но грохотъ, причины котораго я не понималъ, до того усилился, что онъ не слышалъ моихъ словъ, хотя я кричалъ во все горло надъ самымъ его ухомъ. Но вотъ онъ покачалъ головой, побѣлѣвъ, какъ полотно, и поднялъ палецъ, точно хотѣлъ сказать: — слушай!
«Сначала я не понималъ, въ чемъ дѣло, но вскорѣ у меня мелькнула ужасная мысль. Я вытащилъ изъ кармана часы, посмотрѣлъ на циферблатъ при свѣтѣ луны и, швырнувъ ихъ въ море, залился слезами. Они показывали семь. Мы упредили моментъ затишья; водоворотъ былъ въ полномъ разгарѣ!
«Если судно хорошей постройки, тщательно удиферентовано, не слишкомъ нагружено и идетъ полнымъ вѣтромъ, волны точно подкатываются подъ него — зрѣлище, которое всегда удивляетъ не моряка. До сихъ поръ мы легко скользили по волнамъ, но вотъ гигантскій валъ подхватилъ насъ подъ корму и сталъ поднимать — выше — выше — точно на небо. Я бы не повѣрилъ, что волна можетъ подняться на такую высоту. Затѣмъ мы помчались внизъ быстро — быстро — такъ что я почувствовалъ дурноту и головокруженіе, точно падалъ съ высокой горы. Но пока мы были наверху, я успѣлъ бросить взглядъ кругомъ — и этого взгляда было совершенно достаточно. Я тотчасъ опредѣлилъ наше положеніе. Водоворотъ Моское-штремъ находился за четверть мили отъ насъ, но онъ такъ же мало походилъ на обычный, знакомый мнѣ Моское-штремъ, какъ пучина, которую вы видите передъ собой, на мельничный ручей. Если бы я не зналъ, гдѣ мы находимся и чего должны ожидать, я бы совсѣмъ не узналъ мѣстности. Во всякомъ случаѣ я невольно закрылъ глаза отъ ужаса. Рѣсницы сомкнулись сами собою, точно въ судорогѣ.
«Минуты черезъ двѣ волненіе разомъ прекратилось и мы попали въ поясъ пѣны. Судно круто повернулось налѣво и помчалось въ этомъ направленіи съ быстротой молніи. Въ ту же минуту оглушительный ревъ превратился въ пронзительный свистъ —
